Он смахнул со щеки комара: теперь, с наступлением темноты, они уже начали наполнять своим жужжаньем наш слух.

– Джордж, я просто не могу выразить свою благодарность словами! – воскликнул я.

– Но сначала мне нужно дождаться остальных людей вместе с сэром Франклином. Тогда он отведет их назад в лагерь…

Капитан умолк на полуслове. За углом здания не видимый нашему глазу Снодин зашелся в отчаянном крике:

– Встать! Встать, ленивые скоты!

– Смерть господня! – пробормотал Ликон. – Он вот-вот зайдет слишком далеко.

Он быстрым шагом направился вокруг складского сарая, и мы с Бараком последовали за ним. Оказалось, что многие из солдат повалились на землю, и Снодин яростно распекал их:

– Ленивые ублюдки! Вставайте! Вы не у себя дома, на грязной постели!

Никто не шевельнулся, и только Стивен Карсвелл попытался возразить мучителю:

– Мы устали! Почему нам нельзя отдохнуть?

– Капитан приказал вам ждать, а не валяться на земле, словно сраные жабы! – Герольд уже совершенно вышел из себя, и его багровые отвисшие щеки тряслись от ярости.

Появление Ликона заставило всех повернуться в его сторону.

– Не стоит говорить с мастером Снодином подобным образом, Карсвелл! – отрезал он.

Поднявшись, Голубь ткнул трясущимся пальцем в герольда:

– Сэр, он весь день только и делает, что оскорбляет нас, а мы всего только и хотели, что отдохнуть после этого корабля!

– Испугался, лопоухий? – презрительным тоном бросил Угрюм.

Тут в перебранку включился новый голос:

– Если плавать на флагмане – такая честь, то пусть сам король послужит на нем!

Снодин, повернувшись, уставился на произнесшего это Тома Ллевеллина. Юноша, обычно столь тихий, смело встал перед герольдом:

– Пусть король Генри послужит за эти его шесть пенсов в день, которые нынче стоят меньше пяти пенсов!