Все пьяны. Все крикливы. На улицах повсюду рвота, конфетти, блестки, кисточки, мятые стаканчики с цифрами 2016 и уличные проповедники с плакатами. (Сейчас Корделия размещает в паблике «Фейсбука» длинный пост, начинающийся словами «Когда вы это прочтете, то решите, что я сошла с ума. Я не сошла с ума. Моя сестра погибла. Ее убила Луиза Вильсон».)

Полицейских лошадей одну за другой загоняют в передвижные конюшни. Австралийские туристы распевают «За дружбу старую до дна».

(Теперь Хэл пишет и Луизе, и Лавинии сообщение, что с Корделией случился типичный вильмсонский нервный срыв, к тому же она наверняка проглотила пригоршню снотворного мамаши Вильямс, и, наверное, всей этой гребаной семейке пора бы уже разобраться со всей этой хренью, верно?

Если Лавиния ответит «верно», то это даст Луизе еще немного времени.)

* * *

Эй? Мими даже не заметила, что Луиза больше не танцует. Ты куда пропала?

Ты еще здесь?

Эмодзи пляшущей хлопушки.

Луиза заходит в круглосуточную аптеку неподалеку от Брайант-парка.

Она берет краску для волос и какую-то одежонку – черные легинсы, простецкую белую футболку, безликие вещи, которые никто ни на ком не замечает.

У нее не осталось денег, так что она все просто крадет.

Этого тоже никто даже не замечает.

Луиза заходит в общественный туалет в Брайант-парке, современный, где даже цветочки стоят. Запирает за собой дверь.

Снимает с себя мокрую одежду.

Смывает присохшую соль и кровь.