Он покачал головой:

— Больше никто.

— Краули, — сказала я с угрозой в голосе, — ты не получишь билет на выход, скинув мне только два имени. Говори — или сделка отменяется.

Краули все изображал оскорбленное достоинство, но выглядело это так, будто ему отлить приспичило.

— Я знаю, когда полная прозрачность крайне важна, детектив Конвей. Другие детективы действительно контактируют со мной, есть среди них и те, для кого право общественности знать не пустой звук, но ваших расследований это не касается.

Внутри взметнулась ярость, и я не знала причины — от того, что он может лгать, или от того, что может говорить правду.

Я встала, обошла вокруг стола и выплюнула прямо ему в лицо:

— Не вздумай играть со мной. Если ты о ком-то умолчал, я выясню и вернусь. И ты проведешь остаток своей жизни, постоянно оглядываясь, и пожалеешь, что не выбрал карьеру уборщика сортиров.

— Я не играю. И ничего не скрываю. Детектив Роше и один раз детектив Бреслин. И все.

И я поверила — поверила страху, написанному на лице Краули.

Он сварливо добавил:

— Ты думаешь, что такая звезда, что весь мир плетет заговоры против тебя, однако не все с этим согласны.

В голове разлилась странная пустота. Я ведь и правда всегда думала, что весь отдел жаждет моей крови, что наша общая комната — лишь ширма, за которой прячется целая армия, а я — одинокий воин, которому суждено пасть в неравном бою. Вот только каждый раз, когда я заглядывала за ширму, там был лишь один-единственный ублюдок.

Ребята отпускают шуточки на мой счет. И края этих шуточек пропитаны ядом и тщательно заточены, чтобы больнее ранить. Мне и в голову не приходило, что это просто шутки, чуть более резкие, потому что я и сама резкая, а после того, как Роше попытался ухватить меня за зад, а все остальные промолчали, я стала еще жестче.

Когда Блоха намекнул, что был бы рад моему возвращению в Прикрытия, я решила, что это из-за моих проблем в Убийствах, и во мне даже не шевельнулась мысль: а может, из-за того, что он по мне скучает, из-за того, что помнит, какими классными напарниками мы были. А Стив с его бесконечными «если», рассматривающий все под микроскопом. Я ведь на несколько часов поверила, что он заманивает меня на вершину утеса, чтобы столкнуть оттуда, помахав на прощанье.

Хорошо, что из-за моей смуглой кожи Стив с Краули не видят, как я заливаюсь краской стыда.

Со мной произошло то же, что и с Ашлин, — я потерялась в своей собственной голове, в истории, которая существовала только в моем мозгу, в тенях, что заменили реальность. И теперь реальность наваливалась со всех сторон, сдавливала, ломала кости. Ледяной холод накрыл меня, и дрожь пробежала по телу.