ДИ Стивенс наклоняется и опирается ладонью о стол, так что его лицо оказывается на одном уровне с моим.

— Вы больше не должны покрывать его, Дженнифер.

Я вздрагиваю.

— Пожалуйста, не называйте меня так.

— Расскажите мне, как это случилось.

Я молчу.

ДИ Стивенс говорит спокойно, и от этого спокойствия я чувствую себя основательнее и в большей безопасности.

— Мы больше не позволим ему причинять вам боль, Дженна.

Выходит, они все знают. Я делаю медленный выдох и смотрю сначала на ДИ Стивенса, потом на Рут Джефферсон. Внезапно я чувствую себя обессиленной. ДИ Стивенс открывает коричневую папку, на которой я вижу надпись — «Петерсен». Моя фамилия по мужу. Фамилия Иена.

— Масса обращений, — говорит он. — От кого угодно — соседей, докторов, просто прохожих, — но только не от вас, Дженна. Вы никогда нам не звонили. А когда мы пришли к вам, вы не стали с нами говорить. Не выдвинули против него обвинений. Почему вы не позволили нам помочь вам?

— Потому что он бы меня убил, — говорю я.

Наступает пауза, после которой ДИ Стивенс продолжает:

— Когда он впервые ударил вас?

— Это имеет какое-то отношение к делу? — спрашивает Рут, поглядывая на часы.

— Да, — резко отвечает ДИ Стивенс, и адвокат, щуря глаза, откидывается на спинку стула.

— Это началось вечером в день нашей свадьбы.

Я закрываю глаза и вспоминаю боль, явившуюся ниоткуда, и стыд оттого, что моя супружеская жизнь развалилась, так и не начавшись. Вспоминаю, каким нежным был Иен, когда вернулся, как осторожно он ласкал мое разбитое лицо. Я тогда сказала, что прошу прощения, и после этого повторяла эти слова еще семь лет.

— Когда вы обратились в кризисный центр на Грэнтем-стрит?

Я удивлена тому, как много им известно.