Он уставил на нее палец, а его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– Ты и недели не продержишься в конторе и одного дня в армии, – злобно сказал отец. – Ты слишком изнежена. – Он с чувством удовлетворения откинулся на спинку кресла.

Гарри подошел и сел рядом с Маргарет. Достав из кармана накрахмаленный платок, он мягко провел им по ее щекам.

– А что касается вас, юный джентльмен…

Гарри стремительно вскочил с места и приблизился вплотную к лорду. Маргарет затаила дыхание, уверенная, что сейчас начнется драка.

– Не смейте так говорить со мной! – вскричал Гарри. – Я вам не девчонка. Я взрослый человек, и если вы попробуете и дальше мне хамить, я набью вам морду!

Отец замолчал.

Гарри повернулся к нему спиной и сел рядом с Маргарет.

Та была расстроена, но где-то в глубине души чувствовала себя победительницей. Она заявила отцу, что уходит. Он бесновался и кричал, он довел ее до слез, но своего решения она не изменила. Она все равно уйдет.

И тем не менее отец посеял в ее душе сомнения. Маргарет и без того волновалась, что у нее не хватит мужества осуществить задуманное, что в последнюю минуту она не найдет в себе на это сил. Насмешки и оскорбления отца не добавили, конечно, ей решимости. Она за всю свою жизнь ни разу не проявила смелости, сумеет ли сделать это теперь? «Да, сумею, – сказала она себе. – Я вовсе не неженка, и я это докажу».

Отец ее припугнул, но не заставил переменить решение. Но он наверняка еще не сдался. Она взглянула на него через плечо Гарри. Отец смотрел в окно, на его лице застыла злобная гримаса. Элизабет его отвергла, и он проклял ее, она, наверное, никогда больше не увидит своих родителей.

Какую месть отец готовит для Маргарет?

Глава двадцать третья

Глава двадцать третья

Диана Лавзи с грустью думала о том, что большая любовь недолговечна.

Когда Мервин влюбился в нее, он радостно потакал любым ее желаниям, даже самым сумасбродным. Он мог тут же помчаться в Блэкпул, чтобы привезти ее любимые леденцы, бросить все дела и отправиться среди дня с ней в кино и даже слетать в Париж. Он был счастлив обходить все манчестерские магазины в поисках кашемирового шарфа ее любимого голубовато-зеленого цвета, уходить в середине концерта, если ей становилось скучно. Но после свадьбы все это счастье продолжалось недолго. Он редко ей в чем-либо отказывал, но очень скоро перестал получать удовольствие, потакая ее капризам. Это удовольствие сменилось терпимостью, потом невнимательностью, а иногда, уже позже, раздражительностью в отношении к ней.

Теперь она размышляла над тем, не последует ли Марк по той же колее.