Белая Ведьма устремила невидящий взор вдаль.

— Меня зовут Людмила Петрова, — наконец сказала она. — Я сержант 64-й гвардейской армии, в настоящее время выполняю задание во вражеском тылу. Свой личный номер я забыла. Больше я вам ничего не скажу.

— А я вас ни о чем и не спрашиваю, сержант Петрова. Сюда направляются эсэсовцы, и вот у них к вам масса вопросов. Вы им нужны. Я распоряжусь, чтобы вас накормили. Дам вам сигарет. Вас не изнасилуют, к вам не будут приставать. Не все немцы такие, как вы думаете. Мой вам совет: выложите СС все, что от вас потребуют. Теперь это уже не будет иметь никакого значения — в конце войны, в которой вы, по сути дела, уже одержали победу. Эсэсовцев бесит, когда они сталкиваются с непокорностью. Быть может, тем самым вы купите себе быструю легкую смерть, а это максимум, на что вы можете рассчитывать. В конце концов, вы ведь убили одного из их главарей.

— Зная наперед, чем все закончится, я все равно поступила бы так же. Моя смерть ничего не значит.

— Тут вы на целую голову выше меня. Моя смерть имеет огромное значение, в особенности для меня самого, и мне бы не хотелось, чтобы она пришла ко мне сегодня. Как только я передам вас СС, мы с моими людьми навсегда покинем вашу прекрасную страну. Так что, может быть, мы останемся в живых.

— Примите мои поздравления, — сказала русская. — Кстати, мне никогда не доводилось видеть такие смешные каски. Они очень напоминают шляпки грибов.

— Это каска парашютистов-десантников. Мы — знаменитая боевая группа фон Дреле, временно прикомандированы к 14-й мотопехотной дивизии группы армий «Северная Украина». Майор Карл фон Дреле к вашим услугам. Знаете, мы прыгаем с парашютами из самолетов. Такой сорвиголове, как вы, это наверняка понравится. Если бы вы не были заняты другими делами, я бы непременно взял вас с собой.

— Что такое «Крит»? — Петрова указала на нашивку на рукаве кителя. — Это сорт сыра?

— Нет, есть «фета», греческий сыр из овечьего и козьего молока. А Крит — это греческий остров в Средиземном море. В 1941 году мы высадились на него. Пока мы спускались на парашютах, в нас все время стреляли.

— Наверное, если бы вы не вторглись на этот остров, в вас бы и не стреляли.

— Я прекрасно понимаю точку зрения греков и соображения военной необходимости, которые ими двигали. Так что личной обиды я на них не держу.

— Мой муж Дмитрий был летчиком. Он не смог выпрыгнуть из подбитого самолета и сгорел в нем. Немецкие зажигательные пули.

— И тут также нет ничего личного, даже если вы с вашим Дмитрием восприняли это как личную обиду. Многие мои товарищи погребены среди снегов и полей пшеницы, поэтому я кое-что смыслю в скорби. Кто эти двое, что были с вами?