Карл махнул рукой, и Петрова посмотрела на двух пленных, жадно уплетавших немецкие пайки.

— Это простые люди, школьный учитель и крестьянин. Они ничего не знают. Они тут ни при чем.

— Я не могу их отпустить. Эсэсовцам они тоже нужны.

Русская промолчала. Луч солнца озарил ее лицо, спокойное и прекрасное. Сделав еще одну глубокую затяжку, она медленно выпустила дым.

— Сюда за вами едут эсэсовцы. А вы храните спокойствие. Очень впечатляет.

— Я с самого начала не надеялась остаться в живых. И смирилась с собственной смертью. Я убила Гределя, а все остальное не имеет значения. Из моих родных в живых никого не осталось, поэтому я встречусь с ними на небесах, если небеса существуют. Послушайте, майор, вы производите впечатление человека цивилизованного. Можно обратиться к вам с одной просьбой — даже с мольбой? Я понимаю, что я ваш боевой трофей и вы получите за меня какую-то награду. Но отпустите этих двоих. Они безобидные мирные жители, пытавшиеся бежать от войны. Для вас я — билет к спасению. А от них вам не будет никакого толку. Подумайте над этим.

— Право, я терпеть не могу таких благородных героев, как вы. Видите того парня, который кормит ваших друзей? Он даже чем — то их рассмешил. Он тоже благороден. От этого становится тошно. У него шесть нашивок за ранения и значок за участие в семидесяти пяти боевых операциях. Семьдесят пять боевых операций! Это покрывает его послужной список где-то до 1942 года, но значков за еще большее количество операций просто не бывает. Если бы эсэсовцы могли, они убили бы его, по политическим причинам. Им хорошо известна его противоречивая натура. Мне бы хотелось отправить его домой; он это заслужил. И остальные ребята, они также заслужили такое право. Но если я не передам ваших друзей СС, Вилли не отправится домой, как и все эти ребята, ставшие мне семьей. Они сложат голову здесь, на какой-нибудь забытой богом горе. Совершенно бессмысленно. А вот это уже имеет значение. Вот почему я не могу вам помочь, как бы мне этого ни хотелось. Если мне придется выбирать между жизнью Вилли и жизнью ваших друзей, а именно это вы мне и предлагаете, я без колебаний выберу жизнь Вилли. Я говорю вам все это, чтобы вы знали, что мною движет вовсе не злоба, хотя последствия этого для вас окажутся пагубными.

— Ничего личного тут нет.

— Если честно, что-то личное тут есть, и мне это совсем не нравится. Но долг есть долг.

— Мне очень отрадно, что молодой офицер выслушал меня и обошелся со мной достойно.

— Мне очень отрадно, что женщина-снайпер держалась так хорошо. Это свидетельство хорошего воспитания.