— Почему ты так уверен в этом?

— Она напилась, — короткая пауза, будто он хотел добавить «как всегда», но посовестился, — всюду валялись бутылки. Госпожа Унтеркирхер встретила ее вчера вечером. Бригитта была пьяна в стельку.

— И что госпожа Унтеркирхер сделала для Бригитты? — спросил я с горечью.

— То, что все мы делали долгие годы, Сэлинджер. Ничего.

Под его пристальным взглядом мне пришлось опустить глаза.

— Бригитта не покончила с собой. Ее убили. Убийца — Манфред.

— Повторяю: тяжкое обвинение.

— Я отдаю себе в этом отчет.

— У тебя есть доказательства?

Я закурил сигарету. Предложил ему.

— Нет.

— Тогда держи язык за зубами. Всем и так нелегко.

— Скажи мне правду, Макс: ты не заметил ничего странного? Ничего, что могло бы…

— Совершенно ничего.

— Ты сказал, дверь была открыта.

— Бригитта пила, Сэлинджер. Пьяницы оставляют детей в машине в июльскую жару, забывают выключить газ, а потом щелкают вот такой штукой.

Он был прав.

Но я знал: в чем-то он ошибался.

— Может быть, я не должен тебе этого говорить, — произнес Макс, — но у Бригитты в руках была фотография.

— Фотография Эви?