Я все время спрашивал себя: расскажу ли я ей всю правду?

Расскажу. Но только когда смогу набрать слово «конец», завершив и благополучно сохранив в ноутбуке документ, в котором уже накопилось немало страниц через один интервал. Только тогда я отзову ее в сторонку и посвящу в детали успешно завершившегося расследования. Она, конечно, разозлится, но все поймет.

За это я ее и любил.

Я ни на миг не мог предположить, что моя интерпретация событий окажется в корне неверной. Но ведь Аннелизе не была глупа, а история, которую я прокручивал в уме, надевая куртку и садясь в машину, не соответствовала истине. Одно из пристрастных (к тому же идиотских) толкований.

Проще сказать: «дерьмо». Шесть букв.

Прибавь еще одну и получишь: «площадь».

Присыпьте ее где-то тридцатью сантиметрами снега, и пусть он обледенеет; поставьте узкую, высокую колокольню, наметьте перекресток: вот вам Зибенхох. Добавьте великую сутолоку. Слова, которые передаются из уст в уста, скорбные или изумленные лица; иные из собравшихся попросту качают головой. И автомобиль, движущийся с севера.

Мой автомобиль.

Девять букв: «Сэлинджер».

4

Я заметил проблесковые огни патрульной машины карабинеров. И машины «скорой помощи». У меня пересохло в горле.

Машина «скорой помощи» с выключенной сиреной стояла у дома Бригитты.

Я припарковался в неположенном месте.

— Что случилось? — спросил я у туристки, замотанной в шерстяной шарф кричащей расцветки.

Та наклонилась к машине:

— Кажется, кто-то стрелял.

— Кто?..

— Женщина. Говорят, она застрелилась.

Я не дослушал до конца. Выскочил из машины. Зеваки образовали небольшую толпу. Я пробивался вперед, пока грубая рука карабинера не остановила меня.

Мне было все равно. Я стоял столбом, пока парамедик у двери Бригитты что-то говорил в телефон. Я видел, как из его рта вырывались облачка голубоватого пара. Толпа вытолкнула меня вперед. Я, ошеломленный, все смотрел на парамедика, пока тот не положил сотовый в карман и не вошел в дом.