Продвигаться пришлось на коленях, касаясь головой потолка; фонарь то и дело гас. Но это меня заботило мало. Надежда придавала силы. Кроме того, я наконец почувствовал, что поднимаюсь.

Теперь ничто не могло меня удержать. И не удержало.

И вдруг глоток свежего воздуха.

Увидев свет, крохотное отверстие наверху, я расплакался. Стал карабкаться, соскользнул. Упал, ободрал руки. Пробовал снова и снова. Ломал ногти, ругался, брызгал слюной. Наконец, уцепившись за узловатые корни каштана, добрался до источника света.

На поверхность я вылез с воплем, который прозвенел по всему ущелью.

Я катился по снегу, такому холодному, чистому, что кружилась голова. Воздух, который я вдыхал, казался слаще меда. Солнце слепило. Оно побледнело, клонясь к закату: я изумился, что вообще увидел его. Посмотрев на часы, понял, что мои блуждания в недрах горы длились не так уж долго. И холод давал о себе знать.

Я возвращался к реальности.

Без снаряжения, весь промокший, я чувствовал, что силы вот-вот оставят меня. Надо двигаться. Я с трудом взобрался на каштан, чьи корни привели меня к спасению. Дотянулся до толстой ветки, сел на нее верхом. Осмотрел горизонт и вскоре увидел дорожки, проложенные вдоль Блеттербаха, чудесные стрелки, белые и красные; сигналы, предупреждающие об опасности. Обычные предметы, сработанные местными плотниками.

Они показались мне шедеврами, достойными любого музея.

6

Я свернул на подъездную дорожку, изумляясь тому, каким чудесным кажется мне столь банальное действие. Из окон лился мягкий, теплый свет. Я заглушил мотор.

На глазах у меня выступили слезы, и в этот момент Клара раздвинула занавески и помахала мне рукой. Я ответил тем же. За дочерью я разглядел профиль Аннелизе.

Какая же она красавица!

Я вылез из машины.

Дверь открыл Вернер. Взглянул на мое лицо, исцарапанное, в синяках. На распухшие, ободранные руки. Сделал большие глаза. Хотел сказать что-то. Я знаком заставил его умолкнуть.

Протянул руку, и он эту руку пожал.

Слов не потребовалось.

Я миновал его и подошел к Аннелизе. Она стояла застыв, будто каменная. Я выглядел не лучше мертвеца.

— Я люблю тебя.

Вот что я сказал.