– А ты записала ваш разговор?

– Диктофон работал – я включила его, когда она стала говорить. Но запись еще не прослушивала.

– Не могла бы запустить ее сейчас? – попросил Энди.

Кейт вытащила из сумки диктофон и перемотала запись. Звук оказался, конечно, не ах, но голос Эммы вполне неплохо различался. Кейт положила диктофон к самой трубке, чтобы инспектору было хорошо все слышно.

«Это мой ребенок там в саду! Мой!» – провопил женский голос.

– Да она как будто обезумела от горя, – заметил Энди. – А в каком она была состоянии, Кейт, когда вы с ней расстались?

– Намного спокойнее, но все же в очень неустойчивом.

– И ты считаешь, она говорит правду насчет своей беременности?

– Я даже не знаю, Энди. В смысле, как такое может быть? Не могут же там оказаться два ребенка сразу?

– Это в высшей степени невероятно. Возможно, она подобным образом ищет к себе внимания? Такое бывает. Послушай, оставь пока это дело мне, только вот завтра – то есть сегодня – тебе понадобится прийти и написать заявление. И сохранить эту запись.

– А что ты намерен делать, Энди?

– Поговорю сперва со своим шефом. А ты?

– Я пока ничего писать не буду – если ты об этом беспокоишься.

– Об этом. Она определенно очень ранимая женщина. И нам не следует подталкивать ее к самому краю.

Кейт тяжело сглотнула. Именно это она недавно и делала, разве не так? Не это ли называется «ковыряться своими грубыми пальцами в душах других людей»? Не таков ли был вердикт Комиссии по жалобам на прессу по поводу обращения СМИ с принцессой Дианой?

– Ты же дашь мне знать, что дальше решишь делать, Энди? Пожалуйста.

– Поговорим об этом завтра. Я тебе позвоню. Спокойной ночи.

67

67

Воскресенье, 29 апреля 2012 года