– Так что новый век принесет новую юриспруденцию, – такой мистер Пиктон подвел итог, когда мы расселись поздно вечером на парадном крыльце его дома. – Процессы, где жертвы и свидетели предстают перед судом вместо обвиняемых, где убийцу рассматривают как «женщину», а не как личность… ах, доктор, это не шаг вперед, вот что я скажу, и что-то не хочется мне быть его частью. Если все так пойдет и дальше, мы окажемся в каком-то мрачном мире, где юристы пользуются невежеством среднего обывателя, чтобы манипулировать правосудием, подобно священникам в Средневековье. Нет, если мы проиграем это дело – когда мы проиграем это дело, – подозреваю, оно будет моим последним.

– Хотелось бы мне суметь найти здесь хоть какой-то аспект, что принес бы вам утешение, – тихо ответил доктор. – Но, боюсь, я его не вижу. Дэрроу – юрист будущего, уж это вполне очевидно.

– А я – пережиток прошлого, – согласно кивнул мистер Пиктон, потом хихикнул. – Пережиток прошлого – в сорок один год! Не очень-то справедливо, не так ли? А, ладно – таковы судьбы нового века.

Человеку этому стоило отдать должное: в отличие от многих других азартных натур, что я знал, проигрывал он с подлинным изяществом, и, думаю, вряд ли хоть кто-то из нас недооценивал его способность принять поднесенную ему в суде голову (его собственную) и сохранить философский настрой – кроме, конечно, мисс Говард, которая всегда последней из нашего отряда смирялась с любой неудачей и поражением.

– Вы двое можете просто умыть руки, будто все уже закончилось, – выпалила она, сидя на ступеньках с маленькой керосиновой лампой и большой картой штата Нью-Йорк. – Боже мой, Дэрроу даже не успел приступить к своим аргументам – у нас еще есть время что-нибудь предпринять.

– Да? И что же? – осведомился мистер Мур. – Сама подумай, Сара, – тебе не побороть предубеждений целого общества и женщины, столь смертоносно коварной, как эта, да в придачу такого проныру-юриста, как Дэрроу, причем всех сразу, и при этом еще надеяться выжить. – Он опустил глаза и обратился к мистеру Пиктону. – Я не хотел тебя обидеть, Руперт.

Но мистер Пиктон лишь салютовал другу трубкой:

– Все нормально, Джон, уверяю тебя. Ты абсолютно прав – этот человек обратил в триумф то, что должно было стать катастрофой. Снимаю перед ним шляпу.

– Ну хорошо, прежде чем все вы друг за другом выстроитесь с выражениями почтения к этой юридической гадюке, – парировала мисс Говард, – не будете ли против, если я предложу кое-какие дальнейшие попытки спасти наше дело? – Она глянула на свою карту. – У нас по-прежнему нет одного важного элемента – кого-то, кто что-нибудь знает о семье Либби Хатч.