Его голос звучит совершенно обычно, мило, насколько можно судить по четырем словам. Но, хоть и нужно найти кого-то, кто поможет Шейну и мне самой, я медлю.

Он кричит еще раз:

– Я видел, что вы убежали за деревья. Здесь небезопасно одной. Вы одна?

На последнем слове его голос становится пронзительным, отзываясь напряжением у меня в животе. Мне так хочется ему доверять, позволить ему помочь мне. Прежняя я нетерпеливо бросилась бы ему навстречу, чтобы позволить кому-то другому все исправить. Но новая я решает подождать еще немного.

Дверь машины открывается и свет фар освещает лицо мужчины. Ему лет тридцать, у него короткие волосы и мягкие щеки. Когда он выходит из машины, его лицо скрывает темнота, но перед этим я замечаю что-то странное в его глазах. Какую-то жесткость, которая настораживает меня и не дает мне воспользоваться этим шансом выбраться в безопасное место с этой Богом забытой дороги – возможно, единственным.

Он окликает меня еще несколько раз, а потом бормочет ругательство себе под нос, возвращается в машину и уезжает прочь. Слезы катятся по моим щекам, когда я вижу, как огни машины исчезают вдали.

Выждав еще несколько минут, я возвращаюсь на дорогу. На этот раз я держусь на обочине дороги, вместо того, чтобы идти посередине. И я постоянно прислушиваюсь, чтобы вовремя заметить шум двигателя.

Мои глаза постепенно приспосабливаются к темноте. Если бы только я могла видеть, как ночные животные. Однажды, с помощью генной инженерии, это станет реальным. Потому что, как бы люди не противились развитию технологий, всегда найдутся такие, как доктор Стернфилд – те, кто не могут устоять перед искушением улучшить человека. И однажды они сделают это, а кто-то пойдет даже дальше и модифицирует половые клетки, так что изменения передадутся последующим поколениям. И тогда, быть может, случится именно то, чего боятся протестующие – мы разделимся на несколько видов. Я вздыхаю. Но решение не в том, чтобы вообще не использовать генетические модификации. Слишком много людей, которым они могут помочь.

Проходит не то час, не то три часа, и отблески света, к которым я стремилась, наконец оказываются достаточно близкими, чтобы различить, что свет исходит от фонарей, выстроившихся вдоль дороги. Под ближайшим стоит маленькое прямоугольное сооружение, в котором я узнаю почтовый ящик. Я готова расплакаться. Покрытая гравием дорога ведет к дому, скрытому за деревьями. Но проволочная изгородь и надпись «Осторожно, злая собака» не дают мне просто броситься к его дверям.

А потом я с ужасом осознаю, что тот мужчина с жестким взглядом, который остановился, заметив меня на дороге, тоже может жить здесь. Или еще кто похуже. Как я могу решить, стоит ли доверять здесь кому бы то ни было, если не могу различить лица этих людей?