– Но в некоторых семьях нет папы, или мамы, или дедушки, – вставил Шейн. – Семьи бывают разные.

– Я знаю. У Эймона Доннелли нет папы, – кивнула Софи. – Мама Эймона говорит, что его отец – никчемный пьяница…

– Нам не обязательно это знать, – перебил Шейн, пряча на лице улыбку. – Но ты права – семьи бывают разные.

– И твоя семья тоже особенная, – подхватила Фиона. – Она не похожа на другие.

Софи опустила взгляд. Она продолжала вертеть в руках планшет.

– Ройшн говорит, что моя семья ненастоящая.

– О нет, милая, она самая настоящая, – возразила Фиона. – Но… у твоей семьи есть некоторые особенности, о которых ты еще не знаешь.

Сестра замолчала и посмотрела на Шейна. Никто не знал, что говорить дальше. Это было слишком трудно. Нам предстояло перевернуть весь мир, в котором жила Софи, вырвать его с корнем и попытаться посадить обратно, но уже в новом, исковерканном виде. С бесчисленными шрамами, вмятинами и царапинами, которые будут напоминать ей о нашей лжи.

– Когда я была моложе, – произнесла я, – у меня был ребенок.

– Так говорит и Ройшн, – подтвердила Софи.

– Да, она права. Я была тогда очень молода и жила совсем одна. У меня была маленькая девочка, и мы очень сильно любили друг друга, поэтому я попросила свою семью присмотреть за ней. – Я помолчала, давая ей освоиться с этой мыслью. Софи перестала крутить планшет и смотрела на меня во все глаза, пытаясь осознать мои слова и уяснить для себя, что это значит. – Я попросила твоих маму и папу позаботиться о девочке. И поскольку мы все были одна семья и очень любили друг друга, они с радостью согласились. Поэтому девочка могла расти в большой семье, где ее все любили.

На лице Софи появилась неуверенность. Шейн положил руку на ее плечо. Фиона взглянула на меня, и я кивнула.

– Как ты думаешь, кто была эта девочка? – спросила сестра. Она нервно крутила на пальце обручальное кольцо.

Софи нахмурилась. Я чувствовала, что она знает ответ, но боится его произнести.

– Эта девочка… – заговорила я, но у меня сорвался голос, и мне пришлось начать заново. – Эта девочка была ты, Софи.

Софи обвела нас взглядом. Она не понимала, хорошо это или плохо. Надо было что-то отвечать, но она не знала, что.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросила я мягко.

– Что ты моя мама? – ответила она.

– Правильно.

Софи обдумала эту информацию. В комнате стояло глубокое молчание.