– Иногда убийцы-психопаты оставляют себе сувениры, которые напоминают им о жертвах.

Словно не увидев в этой реплике Билли ничего странного – с тем же успехом он мог объявить, что день выдался жарким, – Айви глотнула чая и продолжила чистить орехи.

Он подозревал, что ничего из сказанного Айви кем бы то ни было не вызывало у нее удивления, словно она всегда заранее знала, какие слова будут произнесены.

– Я слышал об одном случае, – продолжил Билли, – когда убийца срезал лицо жертвы и хранил его в банке с формальдегидом.

Айви сгребла скорлупки со стола и опустила их в мусорное ведро, которое стояло у ее стула. Не бросила, а опустила так, чтобы обойтись без шума.

Глядя на Айви, Билли не мог определить, слышала ли она раньше о такой мерзости, или его слова стали для нее новостью.

– Если бы ты увидела тело без лица, ты бы смогла что-нибудь по нему сказать? Не о будущем, а о нем, убийце?

– Театр, – без запинки ответила Айви.

– Не понял.

– Он любит театр.

– Почему ты так решила?

– Драма срезания лица.

– Не улавливаю связь.

Из вазы она взяла вишню.

– Театр – это обман. Ни один актер не играет себя.

Билли смог сказать только одно слово: «Согласен» – и ждать продолжения.

Айви положила вишню в рот. Мгновением позже выплюнула косточку в руку, а мякоть проглотила.

Хотела ли она этим сказать, что косточка – это сущность вишни, или нет, но Билли ее понял именно так.

Вновь Айви встретилась с ним взглядом:

– Он взял лицо не потому, что это лицо. Он взял его, потому что это маска.