Когда он рассказал все, оба долго молчали.

– О’кей, – послышался наконец голос Микаэля. – Я понял, это все партийный лидер.

– Он.

– Я понял, – повторил Микаэль.

Кристиан спрашивал себя, насколько велика угрожающая его другу опасность. Заговорить об этом с другом напрямую он так и не решился из опасения показаться не в меру подозрительным.

– И что теперь будет? – только и спросил Кристиан.

– Я не знаю, – ответил Микаэль.

* * *

Он выжил, судя по всему, по чистой случайности. Был переведен в другую колонию, близ Стокгольма, чтобы подготовиться к жизни на воле. Это решение администрация тюрьмы приняла спустя три дня после их разговора.

В колонии Мариефред до него так и не успели добраться по-настоящему, а на новом месте угроза была куда меньше. Он отделался несколькими ударами кулаком в живот да пинками, от которых пару недель мочился кровью. Вот и все последствия.

* * *

В Халлунде бушевал шторм.

Юнатан стоял у окна спиной к телевизионному экрану, на котором сюжеты на тему убийства партийного лидера перемежались со сводками о наступлении «Эдит».

При свете дня Халлунда – нагромождение замызганных бетонных блоков на безжизненном клочке земли. Так оно было всегда, но с начала мая, когда здесь запылали автомобили и начались столкновения полицейских с черномазыми, которых иначе называли обезьянами, стало еще хуже. И теперь Халлунда вздымалась на окраине города мертвыми руинами готического замка, казавшимися особенно зловещими при такой погоде.

Юнатана провели за нос в очередной раз. Ему оставалось удивляться собственной наивности.

С другой стороны, его мучил стыд. Юнатан смотрел на свое отражение в оконном стекле – короткие волосы, четкая линия бровей, одна из которых посредине пересечена шрамом, курносый нос, низкие скулы и маленькие удлиненные глаза. Он был одет в черные мешковатые джинсы и белую футболку. Из-под рукава выглядывала татуировка: слово «Швеция» и свастика. Руки у Юнатана были тонкие и белые. Он избегал лишний раз смотреть на татуировку.

Юнатан достал мобильник и позвонил Кристиану.

Пошли хриплые, прерывистые сигналы, но ответа он так и не дождался.

Юнатан оглянулся на дверь, потом – на кастет, лежавший на подоконнике. В случае чего это было его единственное оружие. Потом еще раз выбрал номер Кристиана, но ответа снова не получил. Квартира состояла из маленького зала, ванной и кухни с кучей грязной посуды в мойке. Юнатан жил здесь уже три года, с тех пор как съехал от родителей. Одна стена была полностью завешана шведским флагом, на желтом кресте которого Юнатан написал от руки: «Шведское сопротивление». На письменном столе лежал вскрытый пакет с махровым халатом. На подарочной этикетке в форме колпака Рождественского Гнома красовалась надпись: «Маме от Юнатана».