– Понятно. – Тон Коэна изменился: стал более скрытным. – Никогда не представлял ни одного из них.

– Но вы же их знаете.

– Хотелось бы понять причину вашего интереса.

– Тут в двух словах не объяснишь, – сказал я. – Есть сложные моменты.

– Сложности – предмет моей работы.

– Мы могли бы встретиться? Напитки или ужин за мой счет.

– Я не пью, а в настоящее время не голоден. Вы ведете это расследование для себя или для того здоровяка из полиции, Стёрджиса?

– Это соотносится с работой полиции.

– Кто-нибудь еще замешан?

Странный вопрос.

– Нет, – ответил я.

– Я веду к тому, доктор, что как бы это не обернулось осложнениями для меня самого. Идет официальное расследование, я разговариваю с вами, и вдруг мне начинают звонить представители госслужб…

– Нет, ничего подобного. Стёрджис даже не в курсе, что я вам звоню.

– И у меня со Стёрджисом этого разговора быть не может, потому что…

– Я провожу собственное исследование. Если ничего не проявляется, то втягивать его и смысла нет.

– Вы хотите для начала убедиться, могу ли я что-нибудь предложить? Чтобы он зря не тратил свою энергию? Судя по внешности, в нем ее непочатый край… Хорошо. Помните, где я разговаривал с вами двумя в прошлом году? Я не о своем офисе, а о нашей встрече на свежем воздухе.

– Парк в Доэни и Санта-Монике. В нескольких минутах ходьбы от вашего дома.

– Какая у вас память… А ведь вам за тридцать! Я могу там быть через час с небольшим. Полагаю, наружность у вас не претерпела изменений. В отличие от моей.

* * *

Коэн появился минут через пять после того, как до парка добрался я, и так же, как в прошлый раз, шел с запада. Своему слову он оказался верен: изменился настолько, что я его, возможно, и не узнал бы.