– Легко тебе говорить. Не твоя карьера висит на волоске.

– Ошибаешься. Моя с него уже сорвалась, премного благодарен.

Гофингу ответить нечего.

– Ладно. Давай обдумаем со всех сторон. Зачем Снаучу звонить Фостеру и с какой стати такой шаг должен принести какой-то выхлоп? Фостер и так знал, кто на самом деле Флинт. Старик не сказал бы ему ничего нового.

Гофинг, поморщившись, ерзает в кресле.

– Я понимаю, о чем ты. Снауч оказывал на Фостера давление. Говорил ему: «Я знаю, Свифт – это Флинт. Я знаю, твой дружок – беглый военный преступник. Делай, что требую, либо я его сдам». Нет, такая версия не годится. Он уже его сдал.

Мартин кивает.

– Возможно, старик говорил нам правду. Возможно, он просто хотел убрать Свифта из города, подальше от своей дочери. Потому позвонил Фостеру и сказал: «Передай своему приятелю, чтобы сматывался».

Гофинг хмурится.

– Но ведь Свифт и так собрался уехать из города.

– Снауч был не в курсе. Он все это время провел в Канберре и не знал, что Уокер возбудил против священника дело по обвинению в педофилии.

– Иронично. Свифт и так собирался покинуть Риверсенд. – Гофинг снова поморщился. – Впрочем, мне от этого не легче.

– К тому же эта версия не объясняет, почему Свифт открыл огонь.

– Черт! Стоит подумать, что мы нащупали ответ, как он в очередной раз ускользает из рук. У тебя то же чувство?

– Да, – кивает Мартин. – Предположим, Снауч позвонил Фостеру и сказал, что АСБР известно, кто на самом деле Свифт, но имя Фостера можно не приплетать.

– Шантаж?

– Да, шантаж. Снауч пытался провернуть со мной что-то похожее.

– В смысле?

– Пригрозил засудить за клевету, если не помогу примириться с Мэнди.

Гофинг задумывается.