– Играл со мной. Шантажировал тебя. Припер к стенке Эйвери Фостера. Да, старик – пройдоха.

– Еще какой. О Фостере не сказал ни слова. До вчерашней ночи мне и в голову не приходило, что он как-то связан со Свифтом. А тебе?

– Нет. Получается, владелец пивной согласился на требования Снауча? Но что именно тот от него требовал?

– Деньги. Свертки со стодолларовыми банкнотами, как я думаю.

– Не похоже, чтобы у Снауча водились деньги, – возражает Гофинг. – На него посмотришь – бродяга бродягой.

– Он приводил в порядок семейное поместье. Где-то брал средства. Полагаю, у Фостера.

– Но что за деньги? Откуда они текли Фостеру в этой дыре? – Гофинг встает и обводит вокруг руками, подчеркивая нелепость версии о скрытом богатстве Риверсенда.

– Слушай, Джек. Я уже без работы, ты вот-вот. Почему бы не выложить все карты на стол? Никаких секретов. Нам нечего терять.

Гофинг смотрит на Мартина, оценивая, просчитывая, решая, и наконец пожимает плечами.

– Ладно. Что хочешь знать?

– Почему ты здесь. Ты прилетел сюда вместе с копами еще до того, как идентифицировали трупы немок.

– Так и быть. – Гофинг снова пожимает плечами. – Не такая уж тайна. – Он опять садится, хочет достать очередную сигарету и передумывает. – Последнее время значительная часть нашей работы связана с терроризмом. Когда-то, во время холодной войны, мы занимались одной контрразведкой и присмотром за коммуняками. АСБР до сих пор ловит шпионов, много компьютерной безопасности и тому подобного, но доля терроризма растет. Моя группа мониторит контакты между австралийскими экстремистами и джихадскими группировками с Ближнего Востока, в частности, перемещения иностранных боевиков и австралийских денег. За полгода до трагедии у церкви Святого Иакова мы напали на след денег. Они были посланы из Австралии в Дубай, а потом исчезли. Перевод мог предназначаться ИГИЛ, Талибану или любой из экстремистских группировок. В Сети проскочила пара ключевых слов: Свифт и Риверсенд. Я уже об этом упоминал. Вот почему, когда появился Снауч, я уделил ему время.

– Понятно, – отвечает Мартин. – Только вместо мусульманских экстремистов деньги шли христианскому приюту для детей.

– Да, теперь похоже на то. – Снова пожатие плечами. – Все мы делаем ошибки.

– Но почему ты приехал сюда только через год, когда в «Истоках» нашли трупы?

– Снауч позвонил мне и копам одновременно. Сразу как обнаружил в запруде тела. Вероятно, чтобы я подтвердил его алиби. Я тут же подумал: возможно, это как-то связано с трагедией у Святого Иакова и теми денежными переводами. Почти ожидал, что в запруде лежат какие-нибудь горячие мусульманские головы, информаторы или еще бог знает кто. Только не две сборщицы фруктов из Германии, конечно.