– Я ухожу.

– Две минуты.

Чендлер не стал ждать, но и торопиться тоже. Ему было интересно, хватит ли у Митча совести его не задерживать.

До рассвета оставался примерно час, и в темноте дорога давалась с трудом. Зато в тишине отлично слышались шаги: ровные, широкие, сначала за спиной, потом рядом. Чендлер повернул голову и увидел Митча. Вопреки всему, ему стало спокойнее.

Вдвоем они перевалили через небольшой подъем. Лучи налобных фонариков пронзали предрассветную тьму.

– Прости меня, – произнес Митч.

– За что?

– За то, что застрелил Дейви, или Гэбриэла, или кто он там на самом деле. За то, что приехал сюда и унижал тебя. За то, что не рассказал про Тери. За то, что не звонил. За то, что мы хотели…

Голос у Митча был неестественный, какой-то чужой, поэтому Чендлер прервал поток извинений.

– Все это в прошлом, Митч. Мне плевать.

Дальше шли молча. Солнце постепенно поднималось из-за крон, и в его лучах проступило нечто необычное: среди деревьев, камней и песка мелькнули серовато-ржавые металлические постройки. В них… там…

Чендлер ускорил шаг. Подойдя ближе, чудом не спотыкаясь, он разглядел: перед ним заброшенная база лесничества, а может, даже и военный блокпост, построенный много лет назад для учений перед воображаемой или настоящей войной. Всего четыре сооружения. Внутри у него затрепетала надежда. Лицо Митча тоже просветлело.

– Я возьму те, что слева, – хрипло проговорил Чендлер; в горле страшно пересохло. Он побежал.

– Ладно, но будь осторожен. Им вон сколько лет, кто знает, что тут хранится.

Подбежав к первому сараю, Чендлер дотронулся до проржавевшей и скрюченной от жары двери. Он думал, что обожжется, но та была холодна как лед. Чендлер отодвинул щеколду и задержал дыхание. Дверь приоткрылась с ожидаемым скрипом; петли засохли и окислились от долгого неиспользования. Потянув сильнее, он распахнул дверь целиком, и фонарик осветил тесное помещение. Там была свалена техника годов семидесятых, совершенно истлевшая. Крошечные насекомые бросились врассыпную по полу и столам, спасаясь от нагрянувшего хищника.

Внутри – ни Сары, ни Джаспера. Надежда покинула сердце и утекла через пятки в землю.

Впрочем, оставалось еще три строения.

– Чендлер… – негромко, но настойчиво позвал Митч.

В его голосе слышалась тревога.

Чендлер подбежал к нему. Митч стоял у двери сарая, такого же заброшенного, как и остальные. Жесть проржавела и кое-где осыпалась. Бывший напарник трясся и всхлипывал. Из открытого рта не доносилось ни звука. Произошло нечто, что нельзя описать словами.