— Ты умрешь в своей постели, — сказала она Ольге. — Твое сердце разорвется. Жить будешь долго, но похоронишь троих детей. Мужа тоже переживешь. Конь ударит его насмерть копытом. Ты уйдешь в одиночестве, зимой, в ужасных болях.

Ольга часто заморгала и открыла рот, походя при этом на полоумную.

— Что ты плетешь?

— Останки найдут в сенокос, когда ты уже высохнешь, превратишься в мумию, — закончила Дуня и вышла из транса.

Они смотрели друг на друга, и обе знали, что произошло нечто необыкновенное. Дуня ничего не понимала. Она схватилась за голову. В висках у нее пульсировало.

— Что со мной происходит?

Ольга была в ужасе.

— Правду люди говорили, — сказала она и уважительно отодвинулась. — Есть у тебя сила.

— Что говорили?

Ольга махнула рукой. Но отношение к падчерице явно изменилось. Она наклонилась к уху Дуни.

— Я никому не скажу, что ты шептала. Никто не должен узнать об этом, а то скажут, что ты ведьма, и прогонят нас из деревни, — пугала она. Дуня послушно кивала и, кажется, верила. — Но ты ни слова не пискнешь о деньгах. Это будет наша небольшая тайна. На, возьми себе пару штук. — Она протянула племяннице пакет с леденцами.

Дуня отказалась от угощения и освободилась от объятий. Она, не оглядываясь, направилась домой. В этот день она легла непривычно рано и не встала даже, когда Алла плакала, хотя чувствовала себя чудовищем. Тогда, на дороге, во время разговора с теткой, в ней что-то надломилось. После обретения матери ничто больше не могло удерживать ее здесь. Она была сыта по горло ролью няньки, работницы и безмолвного существа, которое, словно корову или свинью, можно продать за кусок земли. Наконец к ребенку встала Ольга и, кляня байстрюков на чем свет стоит, растерла мак со спиртом и дала младенцу пососать, чтобы дитя не просыпалось до самого утра.

Когда утром Ольгу не разбудил детский крик, она мысленно похвалила себя за собственную хитрость. Она неторопливо оделась и стала искать новый платок, но нигде его не нашла. Подошла к колыбели. У Аллы посинели губы, а пульс почти не прослушивался. Ольга замерла. Наверное, дочке ночью стало плохо, но, находясь под влиянием алкоголя, она даже не заплакала. Мать распеленала младенца и стала натирать щуплую спинку скипидаром. Девочка закашлялась, издала стон, а потом замолчала. Ольга перекрестилась. Ей надо как можно быстрей достать лекарство. Она побежала будить остальных детей, гаркнула Дуне, чтобы та бежала за фельдшером. Но постель падчерицы была пуста. Тогда она вспомнила, что сегодня она вместе с Михаилом должна была ехать в город. Ольга выглянула в окно.