Он сел, закрыл лицо ладонями. Когда снова взглянул на нее, Дуня увидела его робкую улыбку.

— А что бы ты сделала? Если бы была на моем месте.

Дуня пожала плечами. Разгладила юбку. Завязала потуже платок под подбородком. Он видел седые волосы, вылезшие из-под цветастого шелка. Они были жирные, тонкие. Всего несколько прядей. Дежавю. Он вспомнил, как когда-то она снимала косынку, заплетала волосы в толстую косу и прикалывала ее вокруг головы.

— Сейчас все чаще берутся за такие дела, расследуют. — Она потерла покрасневшие глаза, подернутые сеткой мелких морщин. Ее восковая кожа была тонкой, как пергамент. Когда-то белоснежная. — Молодые поймут. Потребность национальной принадлежности растет. Почитай прессу, послушай, что говорят по телевизору. Молодежь выходит на улицу. С транспарантами. У нас такой возможности не было. Сейчас совсем другое время.

— Ты даже не представляешь себе, как сильно ошибаешься. — Он резко рассмеялся. — И кто мне поверит? Кто поверит Очкарику, женоубийце и спекулянту?

— Поговори с ним, — слишком страстно отреагировала она. — Ведь ты знаешь, кто тебе это сделал. Знаком с ним. У тебя же на него вагон всяких бумаг!

— Мой офицер — это мелочи. Проблема в «красных», которые сейчас правят здесь. Когда они поймут, что у меня их документы, вот тогда и начнется. Я открою ящик Пандоры. Они бросятся на меня, а я потяну за собой тебя, Миколая. Я знаю, как это закончится. — Он замолчал.

Они оба понимали, что он хотел сказать.

— Значит, уничтожь это как можно скорей, — упиралась Дуня. — Для своего же добра. Рассчитаешься, с кем сможешь, а остальные забудут. Люди быстро забывают.

— Здешние нет.

— Белорусы помнят тихо. — Она встала и заставила себя еще раз подойти к нему. Потом похлопала его по спине, как собаку. — Оставайся с Богом, Петя.

* * *

Романовская взяла стопку бумаг, озаглавленных как профиль неизвестного преступника, которую дала ей Саша, и с удивлением обнаружила, что заполнены текстом только первые страницы. Остальные листы были пустыми. Она пролистала их еще раз, поднесла к свету и бросила на стол. Тогда на обороте третьей страницы она увидела едва заметную надпись: «ВНА 3456», сделанную карандашом. Несмотря на то что через несколько минут должно было начаться совещание с Мейером, готовящим для них специальное заключение, которое они собирались приобщить к делу, она сразу набрала номер Залусской.

— В шарады играешь? — прошипела она. — Номера машины Бондарука, это какая-то шутка?

— Только так я могла заставить тебя поговорить со мной, — спокойно произнесла Саша.