– Про что?

– Да не знаю я, мужик! Там дальше пошло тяжело, ребенок плачет, Илена плачет, я и выключил. Я не хочу ничего знать.

– Из-за чего они плакали, Рафаэль?

– Не знаю, мужик; типа как кто-то обидел того мальчишку… Илена спрашивает, не обидели ли его, а он говорит, типа да, она плачет, ребенок тоже плачет…

– Что еще?

– Это всё.

Я так тряхнул Рафаэля, что у него стукнули зубы.

– Если хочешь, чтобы я повторил, я могу повторить, мужик, но больше я ничего не знаю! – выкрикнул он, всхлипывая и хватая ртом воздух.

Я подержал его на расстоянии вытянутой руки, потом отпустил. Он недоверчиво посмотрел на меня, скользнул вдоль стены, найдя место между «Шеви» и ржавым фургоном «Додж». Не сводя с меня глаз, вытер нос, пролез между двумя машинами и бросился бежать без оглядки.

* * *

Я подъехал к бензоколонке на углу Вёрджил и Сансет, заправился и позвонил с таксофона в Ла-Каса-де-лос-Ниньос. Ответила та самая секретарша с оптимистичным голосом. Стараясь говорить с медлительной южной растяжечкой, я попросил ее позвать Крюгера.

– Мистера Крюгера сегодня нет на месте, сэр. Будет завтра.

– Ах да, точно! Он говорил, что у него будет отгул, когда я приеду.

– Ему что-нибудь передать, сэр?

– Черт, нет. Я его старый друг по школе. Мы с Тимом – давние кореша. Меня сюда занесло в командировку – я торговый представитель «Бекер мэшин уоркс», Сан-Антонио, Техас, – и вот решил воспользоваться случаем, повидаться со стариной Тимом. Он дал мне свой домашний номер, но я его, видать, посеял. А у вас, случайно, нету?

– Мне очень жаль, сэр, но нам не полагается давать личную информацию.

– Да врубаюсь… Но, как я уже говорил, мы с Тимом дружки неразлейвода. Может, позвоните ему домой, скажете, что старина Джефф Сэксон на линии, готов пересечься, но застрял без адреса?

На заднем плане слышался треск телефонов.

– Минутку, сэр.

Когда она вернулась на линию, я спросил у нее: