Фрэн Мулрони, старший брат, произносит надгробную речь – не столько о достоинствах покойной, сколько о ненависти к убийце. «Кто бы это ни совершил», – как заведенный, повторяет Фрэн, трясет головой, намекая: уж я бы выразился, не будь это место свято. Патер Стивен предупреждающе покашливает. Фрэн спохватывается – надо сказать и о сестре. Но получается новая гневная речь – как сестра дошла до такого состояния и кто виноват. Фрэн вспоминает ее чувство юмора, говорит, что малышкой она была просто прелесть. Снова заводится: «Не знаю, как это случилось»; «Ей следовало быть осмотрительнее, думать, с кем связывается». Это говорит человек, который подсадил на колеса всех, до кого сумел добраться.

* * *

Церемония закончена. За причастием выстраивается очередь. Первыми стоят Фрэн с матерью и какой-то пожилой мужчина, возможно дед Полы.

Кейси так и не пришла.

Проскальзываю в боковой неф, останавливаюсь сразу за группой женщин, слишком хорошо знакомых мне по патрульной службе. Все они – подруги Полы, а следовательно, и моей сестры.

Утыкаюсь в смартфон. Если на меня оглянутся – пусть не думают, что я пришла выслеживать да вынюхивать. Конечно, эти женщины – по крайней мере, многие из них – узнали меня, хоть я и в штатском. Они тихо переговариваются; мне слышны лишь отдельные слова, особенно часто мелькает характеристика «этот выродок».

Сначала я подумала – речь о Фрэне Мулрони. Женщины косились в его сторону, вот я и составила такое мнение. Но прозвучало слово «легавый», сообщив разговору совсем иную окраску. Затем кто-то произнес «оборотень, мать его так». Затем процедили «поручитель хренов». Мне видны только затылки говорящих, но женщины наклоняются друг к другу, и тогда удается поймать выражение лиц – уголок поджатых губ, злой прищур.

Внезапно та, что возглавляет группу, обернувшись к подруге, замечает мой взгляд. Она цепенеет, шипит:

– Тихо! Тут легавая!

Теперь на меня таращатся все четверо. Опускаю глаза, смотрю на экранчик смартфона, боковым зрением вижу: трюк не удался, я привлекла внимание. Так просто не отделаюсь.

Ближайшая ко мне женщина в лиловых джинсах мала ростом, коренаста. Явно не слабачка. Она тычет в меня пальцем – почти касается солнечного сплетения. Делать нечего – поднимаю взгляд.

– Ну ты и сука. Это ж до того обнаглеть – на отпевание припереться!

Волосы у нее кое-как собраны в низкий хвост, приглажены, прилизаны. Возможно, простой водой смочены. Длинные серьги цепляются за воротник.

– Что вы сказали?

– Сказала, что таких наглых тварей еще поискать.

Остальные, как по команде сунув руки в карманы и выдвинув подбородки, начинают на меня надвигаться.