Бесшумно закрываю дверь.

– Послушайте, Мики, – говорит Ди Паоло. – Сейчас я вышлю к вам нашего человека. Он из Девятого отдела Полицейского департамента Филадельфии; новичок. Подежурит в машине под вашими окнами. Не удивляйтесь, когда утром его увидите.

– Да что происходит?

Детектив молчит. В его молчание врывается вой сирены. Ди Паоло откашливается, еще и еще раз.

– Что происходит, Майк?

– Это простая предосторожность, Мики. Возможно, даже ничем не обоснованная. Дело в том, что… Помните, в баре вы упомянули женщину, которая предъявила обвинение полицейскому?

– Конечно. Пола Мулрони ее зовут.

– Звали, Мики. Она мертва.

* * *

Решаем так: миссис Мейхон остается на ночь, спит в моей постели. Я ложусь на диване в гостиной, поближе к двери. Вторженцу, если таковой появится, придется иметь дело со мной.

Вместе безопаснее.

Объясняю миссис Мейхон: мои коллеги тревожатся обо мне как о важном свидетеле, потому и охрану прислали.

– Они перестраховываются, миссис Мейхон. Просто перестраховываются. Посмотрите – разве по мне видно, что дело серьезное?

Впрочем, я лишь храбрюсь, и миссис Мейхон, которая сама храбрится, это отлично понимает. Пока она в ванной, прокрадываюсь к шкафу, беру пистолет.

Уснуть не грозит. Вот зачем ко мне охрану приставили из городского полицейского департамента? Ведь Пола Мулрони обвиняла именно их сотрудника, а Ди Паоло, похоже, считает, что ей просто заткнули рот. Лучше бы приехал кто-нибудь из полиции штата – мне с чужими спокойнее было бы, чем со своими. И ведь недаром Ди Паоло сделал упор на то, что дежурить будет, во-первых, новобранец, а во-вторых, все-таки из другого района. То есть человек, едва ли имеющий знакомых в нашем, Двадцать четвертом отделе.

До четырех утра отслеживаю секундную стрелку стенных часов, смутно различимую в свете уличного фонаря. Свет располосован, разложен решетчатыми жалюзи. Хорошо бы лечь с Томасом; чувствовать, что он под моей защитой; знать: пока я рядом, ему ничего не грозит. Я и легла бы, да боюсь, разбужу его.

Постепенно мои мысли принимают другой оборот. Пола Мулрони. Ее больше нет. Непоправимость случившегося; та, восемнадцатилетняя Пола, острая на язык, заводная, смешливая, какой она мне до сих пор виделась. Пола, что горой стояла за Кейси, так же как Кейси горой стояла за меня. Мне казалось, Пола и на улице опекает мою сестру, да и всех кенсингтонских отверженных женщин, и было в этом пусть слабое, но утешение. А теперь она мертва.

Вслед за жалостью к этой безвременно оборвавшейся жизни приходит последнее чувство – чувство вины. И оно всего ужаснее. Похоже, офицер, о котором сообщила мне Пола, – действительно из Полицейского департамента Филадельфии; я первой назвала имя Полы сержанту Эйхерну, затем озвучила его Денизе Чемберс, наконец – Ди Паоло. И что из этого вытекает? Правильно: Пола погибла по моей вине. Я навела на нее убийцу.