В.: Вы позвонили в полицию?

О.: Да, но позже. Я боялась, что меня сочтут чрезмерно заботливой мамашей.

В.: И что произошло, когда вы позвонили в полицию?

О.: Мне ответили, что пришлют кого-нибудь. Вот тогда я поняла, что дела плохи. Потом мне в дверь позвонила женщина в форме. Она сказала, что мне нужно поехать с ней. Эмма подверглась нападению и лежит в реанимации.

В.: Что с ней произошло?

О.: Сначала мне не говорили. Пока мы не приехали в больницу. Только тогда я узнала, что Эмму изнасиловали.

В.: Какое воздействие это нападение оказало на вашу дочь, миссис Годдард?

О.: Эмма была опустошена. Она перестала выходить из дома – не только одна, но даже вместе со мной или со своими подругами. Она была запугана до смерти. К декабрю уже почти не выходила из своей комнаты. В «Джей-Ар» ее отпустили в продолжительный отпуск, но я начала бояться, что она никогда не сможет вернуться на работу. Эмма говорила, что не может находиться рядом с младенцами. У меня сердце разрывалось…

В.: А 24 декабря прошлого года, что случилось тогда?

О.: Я вернулась домой с работы и обнаружила Эмму лежащей на кровати. Она приняла таблетки. Таблетки и водку. Оставила трогательную записку, сказав, что любит меня и сожалеет о том, что вынуждена так поступить, но терпеть дальше она просто не может. Но сожалеть должна была не она, а он, этот подонок вон там, Гэвин Пэрри…

МИССИС ДЖЕНКИНС: Ваша честь…

ДОСТОЧТИМЫЙ ХИЛИ: Миссис Годдард, я понимаю, как вам тяжело, и все-таки вам следует ограничиться лишь ответами на вопросы, которые вам задают. Вы понимаете?

МИССИС ГОДДАРД: Да, ваша честь.