— С приездом, Толя!

Он отложил томик Джеймса Хедли Чейза и поднялся с кровати. Сутулый, безумный на вид, но такой миролюбивый человек. Черепанов порой даже удивлялся его дружелюбию. Все никак не мог понять: неужели можно сохранить в себе такое качество? Что должно случиться, чтобы этот человек превратился в отшельника, уставшего от мира?

— Тут такое дело…

Прохор чувствовал людей. Исходившую от Черепанова темную энергию он уловил моментально, так что выждал, пока тот снимет куртку и ботинки, и рассказал о случившемся с Тамарой.

Едва сдерживаясь, Толик кивнул и ушел в туалет. Включил воду. Пробыл за запертыми дверями какое-то время.

— Слушай, я ведь догадывался, что между вами что-то было, — продолжил говорить Кондрашка, когда Черепанов вышел из туалетной комнаты с красным лицом и мокрыми глазами. — Потому что…

— Что? — не выдержал Толик.

— Она тут тебе кое-что оставила, — Прохор полез в ящик письменного стола. — Передала за несколько дней до того, как это случилось.

Он достал какой-то конверт, набитый чем-то мягким. Протянул его Черепанову.

— Знаешь, у меня аж мороз по коже. То есть она как будто чувствовала, что что-то случится. Меня все это время сжигало любопытство, но я обещал ей, что передам тебе, и никому другому, и что залезать туда не буду, — он кисло усмехнулся. — Не самого подходящего человека на эту роль она выбрала. Но… я ведь обещал ей.

Черепанов долго разглядывал конверт. Сквозь мягкую набивку — вроде обыкновенной ваты — прощупывался какой-то твердый продолговатый предмет, вроде зажигалки.

— В общем, я пойду, пройдусь до… неважно, — Кондрашка, угнувшись, направился к двери. Надел тапочки. — Если что, буду в столовой.

Толик кивнул ему и про себя поблагодарил за понимание. Самому же не терпелось вскрыть конверт, но в то же время было не по себе, и дрожь коснулась жилистых крепких рук. Дрожь, которую прежде он никогда не чувствовал.

В конверте, действительно, была вата. Это могло бы ничего не значить, но Толик хорошо помнил, как сказал ту глупость, когда они с Тамарой были в тундре вдвоем, и она заговорила про сахарную вату, и призналась, что очень хочет на море, и чтобы обязательно была сахарная вата. Он же то ли в шутку, то ли всерьез — сам не понял — предложил посыпать сахаром вату, или в сахарный сироп ее окунуть. Что тогда у него в голове было? Сумбур, глупости, но это было что-то из детства, из тех его моментов, когда внизу живота сводило.

Вата. А в вате — флешка.

Просмотрев записанное видео, Толик еще какое-то время пялился в экран и все не мог сдвинуться с места. Поставить еще раз? Да ведь все предельно ясно…