Он подорвался со стула. Оскалился. Сжав кулак, врезал по стене.

Голос Тамары. Съемка прямо на ходу, со сбивчивыми комментариями. Камера дергается, но моментами отчетливо видно… трупы. Сомнений не было — в момент взрыва на месте проведения работ были люди. Десятки работников.

«Не просто работников. Судя по документам, эти люди вообще не числились среди рабочих на месторождении. Мне удалось раздобыть кое-какие доказательства, но это слишком опасно. Если они решили скрыть свое преступление, они будут очень осторожны. Рано или поздно они догадаются…»

Тамара записывала видео в своей комнате. Показывала какие-то бумаги. Хмурая, такая бледная в свете люминесцентной лампы.

«Эти люди не должны были находиться там. Ни при каких раскладах. Руководство месторождения использует дешевый рабочий труд, нелегально нанимает выходцев из Средней Азии для работ. Они не имеют соответствующей квалификации, но это… экономия для предприятия. Минимальная оплата труда. Никаких налогов. Ненормированный рабочий день. Это похоже на рабство.

Прошло уже три дня. Я не знаю, где они захоронили трупы и хоронили ли их вообще. Одно я знаю точно — никто не знает о том, что случилось. Никто не понесет ответственность за это преступление…»

Черепанов снова не мог оторваться от монитора. Ему хотелось кричать.

«Я, Тищенко Тамара Дмитриевна, совершила преступление, пренебрегла правилами техники безопасности. Я признаю свою вину.

Эти люди не должны были находиться там. Руководство месторождения виновно в том, что случилось, не меньше моего. У меня состоялся разговор с Майклом Стивенсоном. Последовала угроза расправы в случае, если я не буду держать язык за зубами. Этот разговор записан, и я готова предоставить его вместе с данным видео. Я собираюсь предать огласке данный инцидент и готова предоставить доказательства…»

Черепанов чувствовал себя запертым в клетке животным, которому хотелось вновь почувствовать вкус крови. Хотелось ворваться к Стивенсону и разбить ему голову. Отомстить за Тамару. Он готов был убить любого, кто встанет на его пути. Но разве это выход?

Нужно было успокоиться. Нельзя было выходить в таком состоянии из комнаты. Он ходил по кругу, пока на его плечо не упала рука Кондрашки. Толик дернулся, сжал кулаки.

— Это я! — испуганно выпалил Прохор. — Что случилось? Я ждал тебя в столовой.

— Черт! — выругался Черепанов.

В тот вечер Прохор ничего не узнал от Толика. Пройдет еще десять дней, прежде чем Черепанов покажет ему видео, сорвавшись в один из пустых вечеров между рабочими сменами. К тому времени он уже окончательно выцветет и станет похож на собственную тень, которая то и дело исчезала в темной северной ночи.