Стерн должен был умереть раньше, чем догадается об этом и напишет официальный рапорт. Убрать его легко. Я знал, где он живет. Проблема заключалась в том, что это не должно показаться убийством. Это должно выглядеть как несчастный случай.

Перед тем как вычеркнуть Стерна, хорошо бы провести с ним пару часов наедине в каком-нибудь подземном каменном мешке, где никто не услышит криков. Клещи и горелка – вот и все, что мне нужно, чтобы узнать, что ему известно об Итане Крузмарке. Мой воображаемый допрос был не более чем розовой мечтой. Невозможно и вытянуть правду из ублюдка, и потом представить его смерть случайностью. Из-за этой дилеммы я зашел в тупик. Если труп Крузмарка найден и его завещание вышло на официальное одобрение судом, курия уже знает, что шекель Иуды номер тринадцать пропал. Любой, кто появится с ним на Соборе Тридцати в Ватикане, – ходячий труп, а монета – его смертный приговор.

На этот риск придется пойти. Доступ в Собор не гарантировал, что я найду Цифера сразу же. Я не представлял, сколько понадобится времени. И если свора нью-йоркских копов примется искать убийцу Стерна, начнутся неприятности. Их у меня и так хватало за глаза. Смерть детектива обязана показаться несчастным случаем. И точка. Когда доктор Мюсси закончил с коронками и я заплатил по счету, то уже продумал все детали плана. Пора приводить его в действие.

Я поймал такси на углу авеню Оперы и направился домой. Стоматолог не сказал ни слова о моем новом золотом помпадуре. Раньше он помнил меня блондином – вот и все. Свидетели всегда путаются в показаниях. Я узнал это за годы на горьком опыте. Надо было избавиться от парика, пока я не встретил никого, кто знал, что я Джонни Фаворит. А еще хотелось переодеться в повседневное.

Первой остановкой стал café-tabac Рейнара по соседству. Альфонс, с болтающимся из уголка рта зловонным «Галуазом», приветствовал меня, как давно утерянного брата. В задней части кафе два шумных подростка играли в настольный футбол. Я попросил «Чинзано», и он налил заодно и себе, сказав, что угощает. Минутку мы балагурили ни о чем, пока Альфонс не сказал, что забыл сообщить о телефонном звонке, поступившем час назад.

– Стерн? – спросил я.

– Oui.

– Tout message?[265]

Альфонс не говорил по-английски. Насилу выдал фонетическое подобие:

– Буть нас веази, – проговорил он.

– Будь на связи?

– Mais oui, bien sûr.

Легавый не тратил времени и сразу проверил номер, который я дал. Хотел, чтобы я почуял, как пахнет жареным. Намекнул, что найдет, если захочет. Может, не стоило давать ему номер Рейнара. Черт, но что-то дать надо было. Подкинуть кость бешеному псу. Стерну несложно проследить меня до café-tabac. Узнать, где я живу. Неподотчетному американскому копу в Париже не нужен ордер на обыск. Как только он увидит мои парики и грим – конец сказки. У меня оставался день-другой до его прихода. Нужно было потянуть время перед тем, как я его убью.