Буде тело корабельного магната-дьяволопоклонника найдено в туннеле метро, это бы вошло в мировые новости. Я не нашел ни единого слова. Ничего. Rien. Перепроверив имена в колонке некрологов, я все равно остался ни с чем. Отсутствие новостей – лучшие новости. Пока официально Крузмарк жив, шекель Иуды номер тринадцать не будет приглашением на мою собственную казнь.

Глава 32

Глава 32

Я резко очнулся ото сна, в котором убивал Луи Цифера. Он вытянулся на спине, в смокинге доктора Цифера по моде мюзик-холлов. Его руки и ноги были привязаны к большому жертвенному камню кожаными ремнями. Цифер смеялся, пока я кончиком атаме срезал пуговицы с его белого вечернего костюма. Единственный взмах раскроил его живот, обнажая спутанный пудинг из кишок. Потроха пульсировали и шевелились. Из внутренностей вырвалась туча огромных крылатых насекомых. Клыкастые и отвратительные, размером с птиц, они накинулись на мое лицо. Я закричал, отмахивался. Вскочил в поту, пока сердце билось в груди.

В сумерках спальни рядом со мной тихо лежала Бижу, ее дыхание было ровным и медленным. Она пришла в постель около 3:00, закрыв клуб. Когда я сказал, что мне придется уйти рано утром, она не спорила. Бижу нравилось начинать утро с перепихона. В этот раз она сделала мне поблажку.

В полвосьмого я пошлепал в душ. К восьми был вымыт, выбрит, одет в повседневные чинос, свитер и замшевую ветровку. Натянул бушлат, потому что не хотел таскать его в руках. На улице было пасмурно, но пока что приятно и сухо. Оттого что оставил вчерашние шмотки в чулане Бижу, я чувствовал себя олухом. Стоит мужику расслабиться со своей дамой – и он будет на шаг ближе к Дагвуду Бамстеду[273].

Я дошел до станции метро «Ле-Аль» с саквояжем «Гурка» в руке и сумкой на левом плече. После утренних дел весь день казался свободным. Я отдал в киоске пятьдесят центов за «Семен де Пари», чтобы узнать, что творится в городе. Утренний час пик означал, что во время короткой поездки под рекой можно постоять и почитать. От бульвара Сен-Жермен было рукой подать до улицы Жи-ле-Кёр через лабиринт узких ходов, испещрявших древний квартал.

Я поднялся по лестнице безымянного отеля за десять минут до назначенного времени, побарабанил костяшками по двери номера 15. Открыл Берроуз, в своем мятом сером костюме с узким галстуком. Я спросил себя, неужели он и спит в этом прикиде.

– Доброе утро, Джонни, – протянул Билл, пока я проскользнул мимо и закинул саквояж на его незастеленную кровать. – Я все пытался вспомнить, как тебя звали, когда ты был восходящей звездой. Ну знаешь, Мел Торме был «Бархатным туманом», Синатра – «Султаном томлений». Вон Монро, кажется, звался «Старыми кожаными связками». А как звали тебя?