– Что насчет моего партнера? Какова его роль в этом интригующем предприятии?

Берроуз явно заинтересовался больше, чем предполагало его саркастическое отношение.

– Ладно. Вот мой план. Без пяти полночь ты выходишь из кабаре и встаешь под деревом во дворе. Закури, чтобы мой хвост видел тебя издалека. Я хочу, чтобы твой приятель поднялся к рю де Соль от рю Колинкур. Ровно в двенадцать он подойдет к тебе перед «Лапан Ажиль». Дальше просто постойте там и потрепитесь минут десять-пятнадцать. Когда все кончится, оба уходите вниз по Соль.

– Когда что кончится? – Берроуза охватили сомнения.

– Ты поймешь. Это не твоя забота. Сделай как надо – и это будет стоить дополнительных двести пятьдесят зеленых. – Я знал, что обещание бабок заглушит любые предчувствия.

– Ладно, – сказал Билл. – Меня все устраивает. Большой вопрос – как обмануть того, кто тебя знает в лицо.

– Все схвачено, – сказал я, расстегивая саквояж. – Наденешь это. – Я вытряхнул свой дождевик «Акваскутум» и накинул на железное изголовье мятой постели. – И это. – Я повесил на круглый латунный набалдашник на столбике кровати светловолосый парик. – Не спрашивай. Знаю, на мои волосы непохоже. Просто надевай. Необязательно ровно. Приглядываться никто не будет. И, Билл, не забудь надеть свои очки. Молодчик, который меня пасет, знает, что я ношу гляделки. Так что не забудь про эту свою черную роговую оправу.

– Йесса, масса. – Берроуз изобразил черномазого из шоу менестрелей.

Застал меня врасплох. Он издевался. И получал от этого удовольствие. Так и подмывало смазать ему по дурацкой унылой физии. Не самый умный ход. Я в нем нуждался, так что придется проглотить его дерьмовые остроты, будто это фруктовый салат.

– Слушай, Билл, – сказал я просто. – Тебе это может казаться просто шуткой, но для меня это очень серьезно. Я плачу по высшему разряду за хорошую работу. Ты к ней готов?

Берроуз моргнул, моргнул опять. Он очень хотел заполучить лишних две с половиной сотни и видел, как они ускользают от него.

– Прости, Джонни. Есть у меня такая дурная привычка. Сарказм. Как яд. Надеюсь, ты не обиделся.

– Я вообще не обижаюсь, Билл, – сказал я ровно и жестко, – пока меня не подставят.

– Никто не любит крыс и стукачей, – сказал Берроуз, снова возвращаясь в роль знатока подпольного мира.

– Мы говорим на одном языке. Если я все правильно понимаю. – Я достал из саквояжа свой военный бомбер и вязаную флотскую шапку. – Пусть твой приятель наденет эту хрень. Бог с ним, если не подойдет. Все равно будет темно.

– Идеально, – сказал Берроуз. – Можешь на нас рассчитывать, Джонни.