Когда же, измученная и дрожащая от холода, Мойра добралась до противоположного края поля, устав отбиваться от летающих вокруг веток, ее охватила паника и показалось, что она сорвалась в пропасть: за криками людей за спиной теперь слышался хриплый, истерический собачий лай. Она вспомнила, что, кроме всего прочего, в распоряжении службы безопасности были собаки, и ужас обрушился на нее, как апперкот.

Мойра ринулась напролом сквозь мокрые кусты, лихорадочно раздвигая ветви руками. Одежда на ней уже давно изорвалась, руки и лицо были в царапинах и синяках, но она не обращала на это внимания. Адреналин несся по венам, и она, почти в трансе, пробивалась только к одной цели: выжить. Через несколько метров земля вдруг резко пошла под уклон, и Мойра чуть не потеряла равновесие. Внизу, за деревьями и густой стеной дождя, блестели огоньки.

Рыбачья деревушка… Та самая, о которой говорила Регина…

До ее ушей снова долетел собачий лай, и она всхлипнула от всепоглощающего, не подвластного контролю ужаса. Дождь чуть-чуть поутих, и внизу, за деревней у подножия холма, теперь можно было различить море. В синеватом свете молний многометровые волны с ревом и грохотом били по сваям. Мойра спросила себя, каким чудом ухитряются выстоять эти крошечные домишки, зажатые между холмом и морем. Деревня была выстроена как попало и из чего попало. Не больше тридцати домиков, одни более прочные, в два или три этажа, другие – просто сколоченные из ржавых листов железа и поставленные на целый лес свай. На волнах болтались плавучие понтоны и лодки, явно пережившие не лучшие минуты в открытом море. Некоторые выбросило на берег, где уже высились кучи обломков.

Сердце отчаянно колотилось, когда Мойра спускалась среди деревьев по крутому склону, то и дело тормозя и руками, и ногами и цепляясь за все, что попадалось под руку, чтобы не скользить и двигаться вперед. С холма стекали потоки грязи, доходившей ей до щиколотки, и она боялась, что вот-вот сойдет оползень и унесет ее.

Мойра вылезла из-под прикрытия деревьев на верхушке бетонного пандуса, который сейчас превратился в водный поток, текущий прямо к деревне, и, прежде чем успела хоть что-то предпринять, оказалась в тридцатисантиметровом водопаде и, как на санках, съехала вниз. Она влетела на единственную деревенскую улицу под оглушительный грохот моря и смогла подняться на ноги не раньше, чем поверхность земли выровнялась в горизонталь.

Здесь ветер дул такими же порывами, но чуть спокойнее: деревня и залив были защищены обрывистыми склонами холма.