Я видел в зеркале, что она смотрит на меня, стоя на пороге ванной.

– А в чем?

Вот сейчас нужно аккуратно подбирать слова. Чтобы вечер прошел как по маслу, мне понадобится помощь Мелиссы, а она вряд ли обрадуется моей просьбе.

– Трудно объяснить. Порой я ловлю себя на том, что ничего не понимаю… точнее, я давно уже ничего не понимаю, но раньше у меня не было сил выяснять. А теперь решил разобраться – не знаю почему, может, потому что пришел в себя. И не только в том, что случилось с Домиником.

Мелисса внимательно слушала, колупая ногтем пятнышко на двери.

– А в чем еще?

– В том, что рассказали Шон с Деком – как Доминик издевался над Леоном. Ты была права, меня это мучит.

– Ты не виноват. Ты ни о чем не знал.

– В том-то и весь вопрос. Положа руку на сердце, я ничего такого не помню, но ведь память моя в последнее время… ну ты поняла. Кто знает, что там было на самом деле. – Я криво улыбнулся ей в зеркале. – То есть вряд ли бы я, конечно, допустил, чтобы Доминик избивал Леона, но все-таки хочу убедиться.

– Да какая сейчас разница?

– Большая, – озадаченно и чуть обиженно ответил я. – Если я тогда не вступился за Леона, скорее всего, он затаил на меня обиду, а мне ума не хватило заметить. Пусть мы с ним видимся не так уж часто, но они со Сью… других брата и сестры у меня нет. Возможно, все в порядке и я был хорошим братом. Я очень на это надеюсь. Но вдруг нет? Тогда я должен об этом узнать, чтобы загладить вину. – Я снова скривил губы в улыбке и поднял подбородок, заканчивая бритье. – Правду говорят: в процессе расследования убийства всплывает куча сопутствующих подробностей, разбираться в которых приходится всем.

Мелисса не ответила, и я добавил:

– Наверное, это глупо, но… мне хочется, чтобы во всей этой истории с ограблением был хоть какой-то смысл. Чтобы она стала чем-то большим. Началом чего-то нового. Призывом встряхнуться и пересмотреть свою жизнь. В противном случае это просто дерьмо – тем более что так и есть. Я же хочу извлечь из нее хоть какую-то пользу… понимаешь?

От такого Мелисса, разумеется, не смогла отмахнуться, благослови Господь ее доброе сердце, тянущееся к свету, как подсолнух к солнцу.

– Конечно! – просияла она. – Это замечательно. Скажи об этом Леону. Он поймет.

– Скажу. (Кстати, мысль неплохая.) Мне нужно знать, в чем я перед ним виноват. Разумеется, если вообще в чем-то виноват. Поможешь?

– Я? Как? – нахмурилась она.

– Спроси Леона и Сюзанну, каким я был тогда. Абсолютно естественный вопрос – смотришь же ты с Хьюго старые фотографии. Скорее всего, они ответят, мол, нормальный он был парень, но ты не сдавайся, продолжай расспрашивать, ладно? Я тебе подыграю, но мне нужно, чтобы вопросы задавала ты.