Ката склонилась над мужиком, заглянула ему в лицо – и узнала его. Комната была «темницей» из писем Батори, в которую он пытался залучить Валу. Йоун пробормотал что-то, словно в беспокойном сне. На нем не было заметно никаких телесных повреждений, если не считать руки, которая так и продолжала пухнуть. Он был одет в желтую рубашку-поло, полосатые носки и бархатные брюки. Ката пошарила в карманах брюк и нашла нечто, похожее на ключ: длинный стержень с рядом горизонтально расположенных штифтиков на конце и тяжелым железным шаром на противоположном конце.

Она подошла к ближайшей стене и ощупывала ее, пока не нашла дверь. Как и вся комната, та была обита внизу кожей, а вверху – деревом. Ручки с внутренней стороны не было, но в середине двери имелось отверстие, в которое Ката воткнула стержень, и дверь со щелчком открылась.

Соулей все еще лежала на полу, но Ката решила пока не уносить ее. Осторожно выглянула из «темницы», вылезла вон через шкаф (на вешалках висели белые рубашки и немногочисленные пиджаки) и вышла в освещенный коридор, пахнущий, как сладкая луковица.

В комнате, ближайшей к «темнице», висели фотографии – под потолком на шнурках – или лежали в растворе в емкостях, откуда и доносился этот запах. На фотографиях в емкостях была Соулей, голая и связанная в «темнице»; некоторые из них были увеличены настолько, что на них были только отдельные части тела. На шнурках висели фотографии Каты на улицах города, перед домом на Бергстадастрайти и вместе с Соулей на балконе на Лёйгавег. Две фотографии висели в рамке на стене; на обоих был Йоун, лежащий без сознания на взморье с надписью «ПОТРАХУН» на лбу.

Ката вышла из подвала и осмотрелась. Освещение в доме было зелено-голубым, как в аквариуме, а за окнами стояла темнота.

Ката поспешила обратно в подвал забрать Соулей, в несколько этапов перетащила сквозь шкаф и положила ее, мычащую, на пол в коридоре. Потом рассмотрела Йоуна, все еще валявшегося без сознания. Поскольку ему явно было важно спрятаться, что можно было видеть по тому, как устроен вход в темницу, то, скорее всего, ему очень понравилось бы, если б его оставили там одного, так, чтобы никто о нем не знал. Ката шагнула вон из «темницы» и захлопнула за собой дверь, которая автоматически заперлась. Толкнула ее, убедилась, что та не откроется снова, поправила вешалки и закрыла шкаф.

– Ну, подружка, а теперь пошли домой, – сказала она, склонившись над Соулей, глаза которой были открыты и растерянно блуждали по потолку.

Ката помогла ей подняться, дала опереться на себя и повела по коридору, вверх по лестнице и в гостиную на верхнем этаже, где они некоторое время отдохнули. Чтобы прикрыть ее наготу, она подвязала ей вокруг талии скатерть и одела в рубашку со своего плеча. За окном по-прежнему было темно, и хотя Ката ничего не имела против того, чтобы передохнуть, ненадолго закрыть глаза в этом аквариумном сумраке, она заставила себя встать. Подтолкнула Соулей, задремавшую на диване, вывела ее в коридор, через прихожую и вон из дома.