Ката закрыла глаза – но уже понимала, что увидит.
– Ничего, – ответила она, вновь открывая их.
– Ты ощутишь существо, тот фрагмент целого, который является тобой. А если тебе повезет, ты ощутишь это существо полностью, и между вами ничего не будет: ни мыслей, ни слов, картинок или ритма; никаких подражаний.
– Это ты выучила на медитациях на Гренсаусвег?
Фьоула улыбнулась.
– В том числе. – Она закрыла глаза, и у Каты вдруг исчезла уверенность, были ли они раньше открыты и сказала ли Фьоула вообще что-нибудь.
– А зачем ты тогда здесь? – спросила Ката. – Чтобы закрывать глаза и подавать сигналы?
– Вовсе нет… Но, чтобы не потерять свою жизненную силу в этом мире, тебе нужно входить в контакт с этим существом. Между тем, что находится за твоими глазами и миром имитаций есть связи, которые нельзя объяснить. А если они оборвутся, тогда случится плохое… Вот в этом как раз и главное: связи не должны оборваться.
– А что тогда случится?
– Люди превратятся в вещи. И природа тоже… весь мир. А этого случиться не должно… Существо – это не вещь.
Фьоула умолкла, и через некотрое время Ката встала. Она взялась за занавеску, чтобы застегнуть молнию, и увидела, что Фьоула открыла глаза.
– И еще вот что, – сказала она. – Как ты знаешь, такое бывает не сплошь и рядом, но иногда, когда я принимаю морфий, то вижу всякое-разное. Не хочу тебя этим утомлять, но это лучше объясняет то, о чем я сейчас говорила. Несколько дней назад я видела башню… Была ночь, и башня вздымалась из леса, выделяясь на фоне ночного неба. Я видела, как она заслоняет звезды, бросает тень на лес – и в то же время находится как бы внутри этой тени. Там была такая винтовая лестница, и у людей, которые взбирались по ней на башню, виток за витком, лица были пустые. Мне от этого стало ужасно не по себе, но при этом в ней было и что-то величественное, исполненное красоты. Я в мыслях называла ее Башня смерти… Но поскольку я такая немножко ригидная, я знаю, что скажет врач, если я опишу ему эту башню: он скажет, что это видение символизирует хромосомную цепочку, ту самую, в которой копирование не удалось и которая превратилась в опухоль…
– Хорошая версия.
– И не единственная… Этот врач такой наглый. Мы с ним каждую вещь видим со своей стороны, но он воображает, что лишь один знает ее значение. Когда я вижу Башню смерти, он видит хромосомные цепочки и гены: так он может лечить больных, и именно это у него называется реальностью… Но в его версии не хватает чувства, всего того, что я