– Сейчас, – сказала она сама себе и встала. Разгладила свой костюм от бедер и ниже и направилась меж столами на встречу с Бьёртном.

Никто не обратил на нее особого внимания. Она слышала застольные беседы посетителей – безмятежную болтовню, подходящую для такого шикарного ресторана с фонтаном, статуей и блестящими черными и белыми поверхностями – и представляла себе, что в другой жизни (в которой у нее с мужем родился бы, скажем, сын или дочь, которая смогла бы дать насилию отпор) она сидела бы там себе со своим мужем Тоумасом и больше переживала бы, скажет ли он что-нибудь интересное, чем напьется ли пьяным.

От длинного стола ее отделяло еще два столика; она обогнула их, не спуская с Бьёртна глаз. Как и к закуске, к основному блюду он приступил первым – отрезал кусочек мяса и стал жевать так быстро, что мышцы челюстей под кожей только и успевали сокращаться (он, что ли, в своей качалке гири жевал, чтобы их так натренировать?), но не давал вкусовым ощущениям полностью увлечь себя; его взгляд продолжал бродить по сторонам в поисках потенциальной угрозы – и обнаружил Кату, когда ей оставалось до стола всего несколько шагов.

Ката подошла к нему сбоку и остановилась там, откуда хорошо просматривался весь длинный стол и зал. Бьёртн без слов понял, что она пришла встретиться с ним; он по-прежнему держал в руках вилку и нож, но не стал отрезать себе второй кусок мяса, а повернул голову и, не шевелясь, смерил женщину взглядом. Кое-кто из его приятелей вытаращил на нее глаза, но большинство ее пока что не заметило.

Ката улыбнулась Бьёртну и кивнула.

– Я могу для вас что-то сделать? – спросил Бьёртн. Ростом он был почти с Кату – а ведь он сидел.

– Извините за беспокойство, – сказала Ката. – Но я узнала вас и подумала, что непременно нужно с вами поздороваться. Я читала, что вы, ребята, делаете для бедненьких деток, и мне захотелось поблагодарить вас за то, как вы жертвуете собой и как стараетесь. Спасибо от имени всех детей на земле. – Она засмеялась. – Мне просто хотелось сказать вам это и пожать вашу руку, а потом я дам вам спокойно доесть.

Она подала руку – и увидела, что от мяса на тарелке отрезан один кусочек, а кончик вилки поблескивает от жира. После секундного колебания Бьёртн отложил вилку и нож и подал свою руку, и как-то получилось, что Ката взялась лишь за три крайних пальца: вся пятерня была настолько массивной, что ей было невозможно обхватить ее. Она ощутила, как ему не по нутру, что его побеспокоили, хотя он явно не мог иметь ничего против таких рукопожатий в присутствии своих друзей: это лишь подчеркивало, насколько он знаменит.