Не отпуская руки, Ката приблизилась к нему на шаг и спросила:

– На Кваннадальсхньюке было холодно?

– А как, по-твоему? – ответил он вопросом на вопрос и собрался отдернуть руку, но Ката не ослабляла хватку.

– Ну конечно. На вершине холодно, – она улыбнулась. – А это изображение вершины? – Указала кивком головы на тающую ледяную скульптуру в центре стола.

– Нет, это член, – ответил он с явным намерением отпугнуть.

– Попрошу повежливее, – сказал Ката.

– Если ты отпустишь мне руку, – сказал Бьёртн, но больше не тянул руку к себе – из страха выставить себя дураком перед друзьями – и смотрел ей в лицо пристальным холодным взглядом. Через миг он поднимется.

– Не бойся, – сказала Ката, посылая ему ответный взгляд. – Хотя, в принципе, можешь и бояться. Но я должна кое в чем признаться. Я соврала. Я пришла не поблагодарить тебя, а наказать. Потому что за меня это никто не сделает. А знаешь, за что я тебя накажу? – Бьёртн не отвечал. – За то, что ты изнасиловал мою дочь. Ты поступал так же со многими другими девушками, но она единственная погибла.

Он поднялся, молча посмотрел на нее сверху вниз и ухмыльнулся. Его взгляд был холодным, сверлящим.

– Ты меня боишься, – сказала Ката. – Боишься, потому что я тебя не отпускаю, в отличие от других. – Его друзья замолчали и следили за происходящим у конца стола. – И ты привык, что тебя отпускают, привык уходить. Но сейчас не уйдешь!

Бьёртн рванул руку на себя, и Ката потеряла равновесие; свободной рукой она оперлась на него, чтобы не полететь на пол, – но хватку не ослабляла.

– Ну все, я рассердился, – сказал он с улыбкой. – Если сейчас же не отпустишь – ударю. Поняла? – Кто-то из друзей спросил, что происходит, но Бьёртн даже не взглянул на него.

– А ты боишься, – сказала Ката, улыбаясь в ответ.

Она услышала громкий хлопок, и вдруг все перед ней побелело. Когда вновь огляделась вокруг, перед глазами у нее плыли серые точки. Ката не чувствовала ног, и ее вдруг охватил озноб.

«Он дал мне оплеуху», – подумала она, наклонилась вперед и вбок, но чувствовала: руку она все еще держит. В ресторане было тихо, если не считать звуков гнусной арии из «Кавалерии Рустикана». Некоторые из друзей Бьёртна встали с мест.

– Пусти, – повторил он.

Ката помотала головой. Ноги вновь обрели чувствительность, озноб покинул тело, зато теперь ее лицо горело. Она услышала собственный смех, почуяла, что сейчас ее ждет вторая оплеуха, сильнее первой, – и нырнула под удар. Одновременно с этим отпустила руку, проскользнула за спину Бьёртну, запрыгнула ему на спину, обвила свои руки вокруг его шеи и стиснула талию ногами.