Еще переговоры.
Тим чувствует парализующую усталость. У него нет сил нажать на кнопку мобильника, ушедшего в спящий режим. Как будто слова, буквы, истории, которые они рассказывают, намерения растворяются в нем, будто знание заменяется незнанием, и наоборот, и все это идет непрерывным потоком.
Он ищет пульт от кондиционера, но не находит.
Что я видел в спальне Петера Канта? Что было реальным, а что иллюзией, манипуляцией, и почему.
Потому что мы так хотим. Мы, пославшие это письмо.
Он вспоминает Наташу Кант и Гордона Шелли, когда они шли, держась за руки, по набережной. Любовь. Влюбленность. А на самом деле совсем другое. Для обоих или только для одного из них? Не имеет значения. Коррупция всегда взаимна, даже если она появляется с одной стороны. Ничего не остается, кроме людей в костюмах. Они играют в игру, на лицах маски. Пьеса, в которой никому не известны ни начало, ни конец. И где в ней точка невозврата. Возьми меня за руку, но это не моя рука, поцелуй меня в губы, но они не мои, войди в меня, но это не меня ты ощущаешь, потому что я не здесь, а ты чувствуешь что-то совсем другое.
Наташа Кант.
На снимках, которые он делал, она выглядела счастливой, будто она нашла любовь, которую не заслуживали такие, как она. Любовь, в существование которой она не верила.