– Угу, надеюсь. Глупо теперь расстраиваться. А мне-то хотелось, чтобы все было по-другому. – Гленн смолк и снова посмотрел вдаль. – Ну ладно, хватит нюни распускать, я же не какой-нибудь мальчишка, – сказал он, вытирая глаза.

– Да уж, это не по-нашему! Ты там приглядывай за Эмбер, хорошо?

– Глаз с нее не спущу. А ты поторапливайся, я без тебя как без рук.

– Постараюсь, – пообещал Грэм.

К ним подошла Эмбер.

– Приедем к сестре, и я тебе сразу позвоню, договорились? – спросила она, обнимая Грэма.

– Как хочешь, но, думаю, у тебя будут другие заботы. Если забудешь меня, я не обижусь.

Эмбер улыбнулась и нежно поцеловала его.

– Ты не из тех парней, которых так просто забыть, Грэм Хьюитт.

Надо было все ей рассказать – поступить по-мужски, ведь он считал себя мужчиной.

Эмбер шепнула ему на ухо несколько слов, и он сразу догадался, что она процитировала одно из первых стихотворений его отца, в котором он с трогательным смущением описывал свою грусть перед тем, как покинуть родителей в Теннесси и родной город, полный детских воспоминаний.

Эмбер, поцеловав его в последний раз, взяла чемодан и, помахав ему и родителям на прощание рукой, направилась следом за Гленном к входу в терминал.

Грэм стоял, глядя с тоской, как они направляются к стойке паспортного контроля. Он чувствовал себя слабаком, потому что, проведя всю ночь в тяжких раздумьях, с болью в сердце понял: больше они никогда не увидятся. Он не мог оставить мать одну, понимая, что ее ждет в ближайшие дни, недели и месяцы. Он не смог бы смотреть на себя в зеркало, если бы так поступил, а значит, ему придется рано или поздно сообщить о своем решении Эмбер и сделать это так, чтобы не оставить ей надежды.

– Ну что, Грэм, едем? – подойдя к нему, спросила мать Эмбер.

Он кивнул и, вернувшись к машине, сел на заднее сиденье. Всю обратную дорогу он слушал, как они говорили о своей дочери и Гленне, желая, чтобы в Нью-Йорке им было хорошо. Они, казалось, понимали друг друга с полуслова и жили в полном согласии, которого, насколько он помнил, никогда не было между его матерью и Харланом. Последнее время Грэм не раз советовал Норме с кем-нибудь познакомиться, но все напрасно. Он с трудом мог представить, что она останется совсем одна, когда Синди, Томми и он сам покинут родной дом. Насколько ему было известно, после Харлана она не встречалась ни с одним мужчиной, не считая отца Синди, о котором не хотела ничего рассказывать. Его мать была еще молода и привлекательна, если верить мнению многих его бывших друзей по школе, вот только она давно махнула на себя рукой.