– Во всяком случае, он скоро возвращается, так что давай закапывай топор войны.

– По-моему, Дин, это не твоего ума дело. Ладно, прощаюсь – пойду поищу Линдси, – сказала она и направилась к главному входу, стараясь не выдать чувств, которые переполняли ее, разливаясь по всему телу звоном медных тарелок.

Убедившись, что Дин ее не видит, она взяла очередной бокал водки с соком и открыла в «Фейсбуке» страничку Нила, хотя еще в начале недели строго запретила себе совать туда нос. В одном из последних постов он выложил селфи – как он возлежит на песчаном пляже с какой-то грудастой блондинкой. Хейли не верила своим глазам. Он уехал туда без нее и явно постарался, чтобы она все узнала, – ему просто хотелось задеть ее за живое.

Что это за девица? И сколько таких у него было с тех пор, как они поссорились?

Фотографию «лайкнуло» с полсотни человек – в основном их общие друзья, включая Линдси, что тут же вызвало у Хейли отвращение.

Из мира, который она, казалось, хорошо знала, из его привычных реалий вдруг возник совершенно другой – скрытый, враждебный мир, и ей надо было бежать как можно дальше, чтобы не подхватить исходившую от него заразу. От музыки у Хейли уже лопались уши, как и от голосов, криков и смеха всего этого полчища выпивох, постепенно пожиравших ее жизненное пространство.

Не в силах больше все это терпеть, Хейли, пошатываясь, направилась к выходу, помышляя лишь о том, чтобы поскорее выбраться отсюда.

Ей нечего было делать в этом доме. С этой компанией ее больше ничего не связывало.

И пусть они думают что хотят, в конце-то концов.

Едва сев в машину, Хейли резко рванула с места, с трудом удерживая руль трясущимися руками. Она прибавила газу, несмотря на мелкий дождь, моросивший по лобовому стеклу, и выскочила на Элм-стрит, стараясь вести машину ровно, чтобы удержаться на дороге. Ехавший навстречу грузовичок протяжно просигналил ей, когда она промчалась мимо, чуть его не задев.

Довольно было пустяка: резко повернуть руль и въехать в дерево или врезаться в другую машину, чтобы оказаться там же, куда ушла ее мать, – в могиле.

В тишине, во мраке забвения.

К счастью, в гостиной никого не было. Хейли было бы невыносимо тяжело столкнуться лицом к лицу с отцом именно сейчас и объяснять, почему она вернулась так рано. И отчего у нее такой измученный вид, несмотря на то что она весь день наводила красоту.

Хейли налила большой бокал белого вина, поднялась с ним к себе и села на кровать, решив обращать внимание только на тишину вокруг, запах навощенного паркета и тени деревьев, мечущиеся по стенам ее комнаты.