Дальше я, кажется, беззвучно плакал. Думаю, что плакал, хотя утверждать этого не возьмусь, я еще не контролировал свое тело. Шевельнул рукой и разбудил дремлющего деда.

Когда тот увидел, что глаза у меня открыты, он вскочил, поправил берет и сжал мою руку так, что я чуть не вскрикнул.

– Что-то долго ты возвращался, лисенок, – только и сказал он, сглотнув. Я смотрел в его почти столетние глаза и видел в них облегчение и радость. – Я принес тебе амулет с гор; может, он тебе пригодится.

Я кивнул и сжал амулет в кулаке. Крошечные острые горы кололи ладонь, но я сжал его еще сильнее, чтобы чувствовать собственную силу.

Герман тоже проснулся, уселся на кровать и крепко меня обнял.

– Не шути так больше, – прошептал он мне на ухо, омочив мой висок слезами.

Эсти метнулась ко мне и нажала кнопку у меня над головой. Зазвучал неприятный тревожный сигнал.

– Очень вовремя, Унаи. Тебя собирались отключать.

«Теперь уже не нужно», – собирался сказать я, но опять не смог произнести ни слова. Я снова ощутил панику, мы посмотрели друг на друга, и она все поняла.

– Спокойно, Унаи. Не делай лишних усилий. Врачи вообще не верили, что ты проснешься, но предупредили, что, если выйдешь из комы, могут возникнуть проблемы с речью. Пуля засела в центре Брока[65], ее сумели достать. Микрохирургия. Но теперь предстоит долгий путь выздоровления, друг.

Я смотрел на нее в ужасе. Дед и Герман сжали мне руку – так они обычно говорили, когда это требовалось, «случалось и не такое».

– Я принесла тебе это, – сказала Эсти, протягивая планшет с программой редактирования текста. – Попробуй написать то, что думаешь.

Я взял планшет, сосредоточился и попытался что-нибудь написать. А что, если у меня повреждена не только речь? Смогу ли я отвечать письменно, или от этого тоже придется отказаться?

К счастью, синапсные соединения между мозгом и пальцами сохранились.

Что с Марио, с близнецами, с Альбой? – написал я и показал планшет Эсти.

– Марио я прострелила голову, увидев, что тот стреляет в тебя. Он умер мгновенно. ДНК слюны, которую мы взяли с конвертов, соответствуют его генетическим данным. В коллекции улик, которую он собрал в Очате, также были найдены его биологические следы. Судья приказал возобновить дела о пожарах в Исаре и хостеле в Памплоне, а также пересмотреть расследование восьми преступлений, из-за которых Тасио попал в тюрьму.

А как Тасио? – написал я.

– Тасио плох, Кракен. Марио похитил его еще восьмого августа, и красный уровень обезвоживания, в котором он пребывал десять дней, сильно на нем сказался. Пару раз он был на грани сбоя в работе всех органов. Игнасио вызвал лучших специалистов в мире, но он в критическом состоянии. Зато сам Игнасио быстро поправился и сейчас вне опасности.