– Все они сидели в тюрьме. Во всяком случае, те, кто имел отношение к «Плащу и кинжалу». В течение нескольких лет не наблюдалось никакой активности, имевшей отношение к вашим родителям. И я не думаю, что в похищении Мерси замешана мафия.

– Тогда кто? – резко спросила Пайн, схватив Лайнберри за руку. – Кто?!

В глазах Лайнберри заблестели слезы.

– Я сожалею. Как бы я хотел иметь ответ. Но у меня его нет.

Он бросил на нее сочувственный взгляд, что еще больше рассердило Пайн.

– Я знаю, что вам пришлось очень нелегко.

– Ни хрена вы не знаете, – прорычала Пайн.

Он допил остатки вина.

– Может быть, и нет.

– Какой была настоящая фамилия моей матери?

– А почему вы спрашиваете?

– Почему? Потому что я ее дочь и имею право знать.

– Нет, не имеете. Вы можете так думать, но у вас такого права нет.

Пайн посмотрела на него, словно собиралась ударить.

– И я вовсе не в гневе произнес эти слова, Ли.

– Меня зовут Этли, – резко сказала она.

– Хорошо, Этли. Я говорю так из-за того, что ваша мать рискнула всем – в том числе своей жизнью – чтобы поступить правильно в таком возрасте, когда большинство людей даже не в состоянии вовремя встать с постели. Я обещал ей, что заберу ее тайну в могилу. И нарушил свое обещание, когда рассказал вам все это. Но больше вы ничего от меня не услышите.

В его словах прозвучали такая искренность и преданность, что они заставили рассерженную Пайн задуматься. Она отступила на шаг и посмотрела на Атланту.

– Я понимаю, как вам было трудно, – уже более спокойно сказала она.

– Ценю ваше сочувствие, но мои трудности ничтожны по сравнению с теми, которые пришлось перенести вашей матери. – Он посмотрел на свой пустой бокал. – Значит, вы действительно не знаете, где она сейчас?