— За то, что спишь со всеми здешними девчонками. За то, что вынуждаешь меня чувствовать себя жалкой. Я все знаю. Зачем ты мне врал?

Он не ударяет меня. Поэтому я жду, молча, втайне сожалея, что не ударил. Что у меня нет повода дать ему сдачи. А я именно этого и хочу, драки. Физического, боевого контакта с мужчиной, которого в глубине души, по необъяснимой причине я хотела.

Он смотрит в сторону, оглядывается, чтобы убедиться, что других свидетелей этой мерзкой сцены, кроме Кесси, по шею залезшей в кассу, нет. Я оконфузилась. Пушка, сорвавшаяся с лафета. Разбушевавшийся баньши. «Извини, у меня истерика, потому что ты грубо со мной обращался» — так я сказать не решаюсь.

«Даже не думай извиняться. Он полный придурок».

«Ладно, давайте все успокоимся».

«Хватит опекать меня. Я не хочу успокаиваться».

«Как ты можешь смириться с тем, что он сделал?»

«Тем более когда ты знаешь, что это он привез Пой-Пой сюда?»

«Сукин сын».

«А еще он снимал девочек».

«А еще он настучал на тебя Кесси. Что на это скажешь?»

«А вдруг он сможет измениться?»

«Фи, ты не хочешь видеть очевидного».

«Сейчас не время расстраиваться».

«Так пристрели меня!»

Долли зажимает уши.

«Пожалуйста, остановитесь», — плачет она.

Паскуды пританцовывают на высоких каблуках, и их довольные ухмылки превращаются в жестокие оскалы.

Шон раскрывает объятия и движется ко мне, как мотылек — к свету.

— Я не думал, что для тебя это важно, — говорит он, глядя мне в глаза. — Ты то радостная и дико хочешь меня, то какая-то странная, бешеная, обзываешь меня дря…