— Мы?

— Все мы, — говорю я, косясь на скрещенные ноги Онир.

— Очень мило, — говорит он.

— Я искренне прошу прощения за список, — говорю я. — Мне стыдно.

Он никак не реагирует на мои слова. Вероятно, он хочет, чтобы я взяла на себя ответственность за действия Паскуд. Я таращусь на ковер.

— Спасибо за конкретно твое извинение, — говорит он, — но для меня оно значило бы больше, если бы исходило от Паскуд или от Раннер.

— Такому не бывать.

— Почему?

— Потому что они считают, что им не за что извиняться.

— Они угрожали мне.

— Они злобные.

— И, думаю, они еще и боятся, — говорит он.

Я чувствую его обиду и пытаюсь улыбнуться, но он, такой загорелый и красивый, остается бесстрастным. Судя по его лицу, ему очень нужно услышать объяснение или извинение. Я представляю, как он нежился на солнце во время своего отпуска; как он лежал на морской воде, качаясь на мягких волнах.

— У меня был еще один сон, — шепчу я, позволяя Онир полностью выйти на Свет.

«Алекса, иди спать, — говорит она. — А я тут пока побуду».

«Ладно», — сдаюсь я и забираюсь в Гнездо.

Дэниел улыбается мне; его глаза — как холодное море, и часть меня хочет утонуть в них, голой. Я представляю, что там меня поджидает страсть — его руки тянутся к моим плечам, обхватывают мои груди. Я фантазирую, как иду к нему и бросаю свое прошлое на песок. Я медленно раскрываю ему свои объятия. «Возьми меня», — ужасно хочется сказать мне.

— Сон? Ну, выкладывай, — говорит он, наклоняясь вперед.

— В нем опять был Тигр, он бежал за оленухой. Я в бинокль, а не через объектив фотоаппарата наблюдала, как он настигает ее. Я сразу поняла, что Тигр — это мой отец.

Я откашливаюсь.