В документах говорилось: о дальнейшей судьбе ребенка не сообщать. Но Рут была умной и любопытной. Она сумела разыскать женщину, которая родила ее на свет, а потом бросила на произвол судьбы.

— Ее зовут Кэтрин Росс, — сообщила Рут, — она живет в Лондоне и работает редактором. Невероятно, если учесть, через что она прошла… Вот, смотри. Ее сфотографировал социальный работник, когда забирал меня. Совсем молоденькая… Бедная. Хорошо, что у нее все сложилось.

Я взяла в руки фотографию.

Молодая Кэтрин Росс. Худая, бледная как полотно, с взлохмаченными рыжими волосами. Ты не смотрела в объектив. Впрочем, как и на маленькую Рут. Ты никогда не интересовалась ее судьбой. И на фото тоже отвернулась от дочери, словно хотела, чтоб ее вовсе не было.

Ты и сейчас не изменилась. Девочки, как я и Рут, существуют для тебя только, если тебе что-то нужно. В остальное время — ты нас игнорируешь. А если обращаешься, то с откровенным презрением или еще того хуже — ненавистью. Ты используешь нас, и больше ничего.

— Ты собираешься потребовать объяснений? — спросила я Рут.

— Зачем? Я ее понимаю. Она сделала сложный выбор — но единственно правильный на тот момент. Ей было всего восемнадцать. Представляешь, какой ужас? И мне так лучше. У меня было чудесное детство. Она в порядке, и хорошо. Больше ничего не нужно. Лили, ты что?

До этого момента я считала Рут самым разумным человеком на Земле.

— Рут, неужели ты не злишься? Хотя бы в глубине души? Они же все такие! Она выкинула тебя, как мешок с мусором! Ведь должна же ты злиться! Почему ей можно безнаказанно бросить ребенка? Нельзя спускать с рук такие преступления!

— Успокойся, Лили, — сказала Рут уже без улыбки.

— Давай отомстим! Пусть заплатит за то, что с тобой сделала! Она должна заплатить!

— Лили, тише, ты перебудишь соседей!

— Только скажи — я все сделаю. Я умею. Разреши мне отомстить!

— Лили, не надо. У меня все хорошо. Правда!

— Ты… странная! Они без конца унижают и используют нас, своих же детей, разве не видишь?! Неужели тебе не обидно? Она отказалась от тебя! Ты ей не нужна. Про нас вспоминают, только если чего-то хотят. А если не нужны — выбрасывают. Ты мне как сестра! Я накажу твою мать, отомщу за тебя!

— Знаешь… я пойду спать, — произнесла Рут и взглянула мне прямо в лицо.

Я запомнила ее взгляд: ярко-синие глаза, совсем как твои, Кэтрин. Она не плакала, не сомневалась. Как и ты, умела быть твердой.

Утром она ушла до того, как я встала. Я пробралась в ее комнату и отыскала фотографию. Я хотела всмотреться в твое лицо и понять — кто мог отказаться от Рут? Как вас только земля носит? Как можно бросить собственного ребенка, даже не вспомнить про него и не поплатиться за свой поступок?