На самом деле ничто не похоже на тюрьму. Ничто не похоже на тот звук, который издает тяжелая дверь, когда охранник нажимает на кнопку. Хоть это учреждение и обеспечивает значительную часть рабочих мест Шелтона, на меня тяжело давит мысль о месте, из которого невозможно сбежать.

Коннор Мосс сидит в комнате, которую адвокаты и представители закона используют для встреч с заключенными. Он похудел фунтов на десять. Может, на пятнадцать. Он осунулся, но, когда охранник пускает меня внутрь и я подхожу к столу, за которым он сидит, что-то загорается у него в глазах. Он истощен, но чувствует облегчение.

– Я не думал, что кто-то ко мне придет, – говорит он.

– После вашего письма я не могла не прийти, – говорю я.

– Я вам признателен.

Он сложил руки, и, когда он вздыхает, цепи, пристегивающие его наручники к поясу, со звоном ударяются о металлическую поверхность стола.

– Я не уверена, зачем я здесь, – говорю я.

Он кивает.

– Ваше присутствие, – говорит он, – дарит мне надежду. Я невиновен. Я ее не убивал. У меня нет доказательств, но я не мог ее убить.

– Это вы уже говорили, – соглашаюсь я. – Продолжайте. Я слушаю.

Он вздыхает.

– Думаете, если бы мне было, что добавить, я стал бы от вас скрывать? Я был в отключке. Я не помню, чтобы я нападал на Софи, и уж тем более чтобы я насиловал ее и прятал тело.

– Но вы это сделали, – говорю я.

Он мотает головой:

– Нет, я не мог этого сделать.

– Ладно. Хорошо. Давайте поговорим о том, что произошло. Вы помните хоть что-нибудь про те выходные, до гибели Софи?

– Я ее не убивал и знаю только то, что говорили в новостях.

– Ладно, – говорю я. – Расскажите, что вы делали.

Коннор наклоняется так близко, как только может.