Глава 50

Глава 50

Поездка через город была недолгой – в отличие от меня, сестра Джун знала здесь каждый переулочек, который помогал сократить путь. За все время она не произнесла ни слова. Мы с Элли тоже молчали.

Остановившись у ворот монастыря, мы пересекли пустынный внутренний двор (никаких павлинов) и ступили на петляющую между деревьями тропинку. Вокруг царила тишина, не нарушавшаяся даже пением птиц, только орхидеи благоухали на разные лады да шумело за деревьями море.

Поднявшись на крыльцо коттеджа, сестра Джун отворила дверь и посторонилась, пропуская меня вперед.

Мари лежала на кровати. Ее лицо освещал единственный ночник, на груди лежала корешком вверх моя последняя, тринадцатая книга. Остальные тома всё так же стояли на самодельной полке над кроватью – потрепанные, потертые, подклеенные.

– Мари… – Я шагнул вперед и опустился на колени рядом с кроватью. В ушах у меня шумело, голова кружилась то ли от радости, то ли у меня начинался бред.

Мари улыбнулась, и я взял ее за руку.

– Мне очень нравится… – свободной рукой Мари постучала по корешку книги. Она была намного бледнее, чем в прошлый раз, губы запеклись, глаза лихорадочно блестели, и я понял, что она изо всех сил старается справиться с болью. – Это моя самая любимая…

Говорила она с трудом, и я кивнул. У меня было множество вопросов, но я не решался их задать: у кого хватило бы решимости допрашивать умирающую?

Мари с трудом вдохнула. Выдохнула. Подалась в сторону и прижалась ко мне лбом. Когда она снова заговорила, в ее голосе не было ни муки, ни страха.

– Отведи меня домой…

Я покачал головой.

– Мне… мне так много нужно тебе сказать.

Движением иссохшей кисти Мари показала на полку с книгами.

– Ты уже сказал. – Она слабо улыбнулась. – Ты говорил мне это снова и снова, десять тысяч раз… Я слушала твой голос и гадала, войдешь ли ты когда-нибудь в эту дверь…

Я кивнул и открыл рот, но слова не шли с языка.

Мари чуть заметно усмехнулась.

– Ты был со мной каждый день. Каждое утро и на закате. Я никогда не была одна… – Она замолчала, чтобы отдышаться. На виске Мари вспухла вена – ее сердце работало с огромным напряжением, гоняя по жилам густую кровь, в которой почти не было живительного кислорода. И каждую минуту оно могло отказать.

Мари словно прочла мои мысли. Коснувшись сухой ладонью моей щеки, она произнесла чуть слышно: