До Фредрика дошло.

— Думаю, помню. Умышленный поджог?

Сага решительно закивал, и его щеки застряслись.

— Я был ответственным следователем в том деле. Много общался со священником. Или священницей, или как, твою мать, ее там называют. Женщиной-священником. — Он засопел от негодования. — Сигрид, — продолжил он. — Ее зовут Сигрид Хансен. Это она мне позвонила.

Больше Сага ничего не сказал, пока они не повернули к серой средневековой церкви в паре километров от центра Шиена.

— Здесь похоронен Квислинг, — просветил он Фредрика, бросив взгляд на каменную плиту у парковки. — И его жена.

Женщина-священник ждала у церковной лестницы. Она бросила взгляд на часы, когда полицейские вышли из машины.

— Хорошо, что вы так быстро приехали, — серьезно произнесла она и заговорила тише. — Он пришел позавчера. Он перепуган до смерти. Думает, что власти убьют его.

Она посмотрела на полицейских, соединив свои большие ладони, будто умоляя подтвердить, что это не так. Фредрик попытался придать лицу надлежащее выражение, а Сага надвинул очки на нос, напоминавший по форме картошку.

За ними громко захлопнулась дверь. Беленые стены контрастировали с темными скамьями. На мгновение Фредрик подумал, что церковь пуста. И тут он заметил движение впереди, у алтаря. Когда они были в центре зала, человек поднялся. Сутулясь, он проковылял к ярко-красной дорожке посередине прохода.

Это был невысокий крепкий мужчина с горящими маленькими глазками, одетый в темный пиджак, черные брюки со стрелками и кожаные ботинки.

Священник приободряюще кивнула ему и отошла в сторону.

— Это те полицейские, о которых я вам рассказывала, — сказала она, посмотрев на Сагу. — Я им доверяю.

Фредрик протянул человеку руку. Тот нерешительно сделал то же самое.

— Фредрик Бейер. Главный инспектор полиции.

Уголки рта мужчины поднялись в перекошенной усмешке. — Сёрен Плантенстедт, — представился он. — Полагаю, вы меня ищете.

Трудно было поверить, что стоявший перед ним человек был пастором в общине, авторитетом и лидером. Он был похож на оборванца. Кожа имела нездоровый оранжеватый оттенок, верхняя губа опухла. Щетина хаотичными пятнами покрывала щеки и подбородок, а рукопожатие с Плантенстедтом напомнило Фредрику выжимание жирной губки для мытья посуды. Отпустив руку, Плантенстедт часто заморгал, выпучил глаза, и его губы скорчились в непроизвольной гримасе. Затем он провел ладонями по темным средней длины волосам.

Сигрид Хансен отвела их в сакристию[51], где стояли квадратный стол и четыре стула. На столе в серебряном подсвечнике горела парафиновая свеча.