— Все сообщения переданы дальше? — спросил Кольбейн.

— Все передано дальше.

Перед тем как выключить свет и пробраться в лабораторию, Кольбейн подошел к Клепсланну.

— А твои?

— Карен в безопасности. Ее мать сейчас тоже едет туда. Если все пойдет по плану, будем в Швеции через пару дней.

— Спасибо за сотрудничество, — сказал Кольбейн, протягивая Клепсланну руку.

Темные фигуры, выбирая безопасный путь между лучами света блуждающих прожекторов, пробрались в лабораторию. Кольбейн на четвереньках подполз к сейфу под рабочим столом. Сел на корточки. Повернул колесо и набрал шифр: 0–0—1—0–0—4—3–4. Не открывается.

— Доктор меняет числовые коды, используя только номера костей на полках, — прошептал он через плечо и попробовал снова.

Щелчок. Кольбейн повернул ручку и открыл. «Советский Союз, Восточный Урал, 1942 год», — пробормотал он и повернулся к Клепсланну.

— Сколько у нас времени?

— Сейчас четверть четвертого. Смена караула через пятнадцать минут.

— Хорошо. Это все что мне нужно.

В сейфе были сложены бежевые папки с документами. Кольбейн вытащил их, прочел надписи на обложках и быстро пролистал первые страницы.

— Что ты ищешь?

— Готовые отчеты, подтверждающие связь с Эльзой, его ассистенткой в Греции. Доказательства того, что они ставят опыты над местным населением, отравляя питьевую воду, — ответил он.

Он выбрал две папки и сложил их в мешок. Документы, бумажку с маршрутом и деньги он поместил в нагрудный карман.

— Все, что создало Венское братство, находится в этой комнате. Все научное наследие Элиаса Бринка. Его жизнь как ученого закончится этой ночью. Его жизнь как человека закончится, когда завершится эта чертова война. Этих отчетов достаточно, чтобы отправить его на виселицу.

— Рад слышать, — пробормотал Клепсланн.

— Твоя радость даже близко не сравнится с моей, — ответил Кольбейн.

Нацист осторожно прокрался к двери. Там стояла канистра с бензином, и его сладковатый, пронзительный запах распространился по лаборатории. Он начал с окон, облил жидкостью пол, стальную столешницу, стены и бумаги. Когда Клепсланн закончил, Кольбейн был почти готов. — Жду снаружи, — сказал нацист.