— Согласно отчету полиции, убийца стрелял из минарета. Там был найден старый имам, избитый и связанный, — сказала она.

Кафа сидела у постели Фредрика в одном из корпусов больницы Уллевол. Когда она помогла ему сесть, он почувствовал прикосновение ее теплых рук. Кафа опустилась на неудобный пластмассовый стул у кровати, и они просидели так довольно долго. Они рассматривали друг друга, оба в своих мыслях о том, каким образом они все-таки остались живы, пока Кафа не открыла сумку и не достала документы от СБП.

— В башне была найдена пустая гильза, — продолжила она. — 338-й калибр, «Лапуа Магнум». Любимое оружие Стаффана Хейхе. Та же, что снесла голову Сёрену Плантенстедту.

Фредрик прокашлялся. Он зажал рукой гортань, чтобы было не так больно говорить. После попытки Хейхе задушить его, горло Фредрика болело так, будто он проглотил кислоту. Как можно более сжато он повторил то, что ему рассказал Хассе Ханссон. Что силы НАТО в секретном документе указывали на Стаффана Хейхе как на убийцу.

— Губернатора застрелили всего за шесть недель до бойни в Сульру. Должно быть, Хейхе оттуда сразу приехал в Норвегию, — сказала она.

— Но зачем он убил губернатора талибов, который тайно встречался с людьми из НАТО для ведения переговоров? Кто может быть в этом заинтересован?

Этого они никогда не узнают. Кафа протянула ему документ. Это была распечатка из электронной почты. Местный полицейский недавно объявил, что за покушением стоит пастух. Пастух, случайно убитый в перестрелке всего несколько часов спустя после того, как он признался в убийстве. Мотив — размолвка между семьей пастуха, выращивавшей опийный мак, и кланом, к которому принадлежал губернатор. Имя отправителя стерто, но информация, согласно этому короткому сообщению, была перехвачена сотрудниками разведки в Кабуле. Расследование завершено.

Постепенно навалилась усталость. Фредрик закрыл глаза и вспомнил утреннее посещение туалета. Кашлем и резкими движениями он убедил медсестру, что не собирается отливать в блестящее холодное судно, которое она подставила под его зад. В зеркале туалета его встретила бледная страшная рожа. Сальные пряди волос, как пакля, свисали с головы. Борода выглядела как чертополох, а когда-то аккуратно подбритые усы стали взлохмаченными и жиденькими. Очки давили на нос. Раненое плечо было замотано тугим бинтом, как и колено. Шея была красно-синего оттенка. Приступы кашля одолевали через неравные промежутки времени, и он всякий раз орал как резаная свинья.

— Через день — два станет лучше, — сказала молодая медсестра, поддерживая Фредрика над унитазом. Со скучающим видом она передала ему пачку одноразовых перчаток, оценивая, сможет ли он сам управлять струей.